Она осторожно легла, все еще держа Марка в
объятиях, и они свернулись вместе на дешевом поролоновом матрасе под окном.
Кровать Рикки была на два фута выше. В палате царил полумрак. Марк перестал
плакать. Он вообще-то не очень умел это делать.
Лекарство начинало действовать, да она и так
была без сил. Девять часов упаковывать лампы в картонные коробки, а потом пять
часов всего этого ужаса, и теперь снотворное. Она уже почти погрузилась в сон.
– Тебя уволят, мам? – спросил Марк. Он
беспокоился о том, на что они будут жить, не меньше, чем она.
– Не знаю. Подумаем об этом завтра.
– Нам надо поговорить, мам.
– Я знаю. Но лучше завтра.
– А почему не сейчас?
– Я очень устала и спать хочу, Марк. – Она
разжала объятия, дыхание стало глубоким, глаза слипались. – Обещаю тебе, мы обо
всем поговорим прямо с утра. Тебе ведь надо мне кое-что объяснить, верно?
Теперь пойди почисти зубы, и давай постараемся заснуть.
Неожиданно и Марк почувствовал, что устал. Из
дешевого матраса выступала жесткая металлическая перекладина, и он отодвинулся
поближе к стене и натянул на себя единственную простыню. Мать погладила его по
руке. Он уставился на стену в шести дюймах от своего носа и решил, что ему не
удастся заснуть и за неделю.
Мать дышала ровно и не шевелилась. Он вспомнил
Роми. Где он сейчас? Где теперь его жирное тело с лысой головой? Ему
припомнилось, как Роми потел и как пот катился с его сверкающей лысины, капая и
с бровей, и за воротник. Даже уши были мокрые. Кому достанется его машина? Кто
ее вычистит и смоет кровь? А кто получит пистолет? Тут только Марк осознал, что
в ушах у него больше не звенит от выстрела в машине. Интересно, Харди еще в
гостиной и пытается поспать? Вернутся ли завтра полицейские, чтобы снова
задавать вопросы? Сколько они их зададут, тысячу?
Он смотрел в стену, и спать ему совершенно
расхотелось. Сквозь жалюзи виднелись уличные огни. Наверное, лекарство
подействовало, потому что мама дышала медленно и глубоко. Рикки лежал
неподвижно. Марк смотрел на слабый свет над столом и вспоминал Харди и других
полицейских. Может, они за ним следят? За ним будет установлена слежка, совсем
как в кино? Ну конечно же нет.
Так он лежал минут двадцать, потом ему
надоело. Пора на разведку. Однажды, когда он был в первом классе, отец пришел
домой поздно, в стельку пьяный, и устроил скандал. Они подрались, трейлер
шатался, и Марк открыл окошко в своей комнате и спрыгнул на землю. Он долго
бродил вокруг, потом пошел в лес. Ночь была жаркой, душной, небо – звездным, и
он посидел немного на холме над стоянкой. Молился, чтобы с его мамой ничего не
случилось. Он просил Бога послать ему семью, в которой можно спокойно, без
страха спать и где никто бы не обижал друг друга. Почему у них все
шиворот-навыворот? Тогда на холме он провел два часа. Когда он вернулся, в доме
было тихо. С тех пор и начались его ночные прогулки, доставлявшие так много
удовольствия.
Марк был мальчиком думающим и беспокойным, и
когда он просыпался ночью или вовсе не мог уснуть, то отправлялся в тайные
путешествия. Он крался, как воришка, в тени трейлеров. И многое узнавал. Видел,
как вылезали из окон любовники. Становился свидетелем мелких преступлений и
краж, но никогда и никому ничего не говорил. Он полюбил в ясные ночи сидеть на
холме над стоянкой и курить. Уже давно Марк не боялся, что мать его накроет.
Слишком тяжело она работала и слишком крепко спала.
Его не пугали незнакомые места. Он прикрыл
мать простыней, сделал то же самое с Рикки и тихо притворил за собой дверь. В
холле было темно и тихо. Красотка Карен, сидя за небольшим столиком, заполняла
журнал. Она одарила Марка чудесной улыбкой и прекратила писать. Он сказал, что
хочет сходить в кафетерий и выпить апельсинового сока и что знает, как туда
добраться. Вернется через минуту. Карен улыбнулась ему, и он почувствовал, что
влюблен.
Харди уже не было. В гостиной никого, только
телевизор работал. Шли “Герои Погана”. В пустом лифте он спустился в подвал.
В кафетерии тоже почти никого не было. Мужчина
с обеими ногами в гипсе напряженно застыл в инвалидной коляске около одного из
столиков. Гипс был чистым и блестящим. Одна рука была на перевязи. Голова
забинтована, и создавалось впечатление, что человек обрит наголо. Он явно
чувствовал себя ужасно скверно.
Марк заплатил за стакан сока и уселся за
столик рядом с человеком в гипсе. Тот поморщился от боли и оттолкнул от себя
тарелку с супом. Потом принялся тянуть сок через соломинку и только тут заметил
Марка.
– Как дела? – спросил Марк, улыбнувшись. Он
легко сходился с людьми, а этого человека ему было очень жалко.
Тот взглянул на него и отвернулся. Он снова
поморщился и попытался устроиться поудобнее. Марк старался не смотреть на него.
Внезапно появился мужчина в белой рубашке с
галстуком. Он нес поднос, на котором стояли кофе и еда, и устроился за соседним
столиком, напротив человека в гипсе. На Марка он не обратил внимания.
– Здорово досталось, – сказал он, широко
улыбаясь. – Что случилось?
– Дорожное происшествие, – ответил
пострадавший, страдальчески морщась. – Столкновение с грузовиком фирмы “Эксон”.
Придурок ехал на красный свет.
Улыбка стала еще шире, кофе и еда позабыты.
– Когда это произошло?
– Три дня назад.
– Вы сказали, грузовик фирмы “Эксон”? –
Человек встал и быстро перешел за столик пострадавшего, одновременно доставая
что-то из кармана. Он взял стул и неожиданно оказался всего в паре дюймов от
ног в гипсе.
– Да, – устало подтвердила жертва автокатастрофы.
– Меня зовут Джилл Тил. – Человек подал ему
белую карточку. – Я адвокат, специализирующийся на автокатастрофах, особенно
тех, в которых виноваты большегрузные машины. – Тил проговорил все это очень
быстро, как будто подцепил крупную рыбу и должен действовать без промедления,
иначе она уйдет. – Это мой конек. Дела с большими грузовиками.
Восемнадцатиколесные. Самосвалы. Цистерны. Вы только скажите, я тут как тут. –
Он протянул руку через стол. – Я – Джилл Тил.
Пострадавшему повезло, что его правая рука
осталась целой, так что он без особого, правда, энтузиазма протянул ее через
стол этому дельцу, не теряющему ни минуты.
– Джо Фэррис.
Джилл энергично потряс руку и подготовился к
решительному броску.
– Что тут у вас – обе ноги сломаны, сотрясение
мозга, несколько открытых ран?
– И сломанная ключица.
