– Иногда просто отлично. Твердо решила
доказать самой себе, что сможет стать юристом. Но ей приходилось бороться с
приступами депрессии. Она прошла и через алкоголь и таблетки и бросила учебу.
Потом вернулась, полностью в норме. И закончила блестяще.
Как водится, Финк и Бокс с энтузиазмом
записывали рассказ в блокноты, стараясь не пропустить ни единого слова, чтобы
потом Фолтригг не мог к ним придраться. Орд тоже слушал, но его больше
волновала кипа непросмотренных документов на столе. С каждой минутой вторжение
Фолтригга и его подчиненных раздражало его все больше и больше. Он был таким же
занятым человеком, как и Фолтригг, да и пост занимал не ниже.
– Что она за адвокат? – спросил Фолтригг.
“Чертовски зловредная”, – подумал Мактьюн. “Дьявольски умная”, – подумал
Труманн. “Отлично знакома с электроникой”, – подумали они оба.
– Она много работает, но не слишком много
зарабатывает. Хотя я не думаю, что деньги играют для Реджи большую роль.
– Откуда, Господи прости, она выкопала такое
имя – Реджи? – поднял брови озадаченный Фолтригг. “Возможно, это производное от
Регина”, – решил про себя Орд.
Шарпински начал было говорить, но потом
замолчал.
– Понадобятся часы, чтобы рассказать все, что
я о ней знаю. И, честно говоря, мне бы этого не хотелось. Это так важно?
– Весьма вероятно, – огрызнулся Бокс.
Шарпински посмотрел на него, потом перевел взгляд на Фолтригга.
– Начав учиться в юридическом колледже, она
постаралась стереть большую часть своего прошлого, особенно наиболее тяжелые
годы. Она взяла свою девичью фамилию – Лав. Полагаю, в Реджи она переделала
Регину, но я никогда об этом не спрашивал. Разумеется, она сделала это законным
образом, через суд, и теперь от старой Регины Кардони не осталось и следа, по
крайней мере, на бумаге. Она ничего не рассказывала о себе, но все равно о ней
много болтали. Правда, ей было на это наплевать.
– Она все еще не пьет?
Фолтриггу нужна была грязь, и это вывело
Шарпински из себя, ведь Мактьюну и Труманну она показалась абсолютно трезвой.
– Вам придется спросить ее, мистер Фолтригг.
– Как часто вы с ней встречаетесь?
– Раз, от силы, два раза в месяц. Иногда
разговариваем по телефону.
– Сколько ей лет? – с подозрением
поинтересовался Фолтригг, как будто он допускал, что Шарпински и Реджи затеяли
небольшую интрижку.
– И об этом лучше спросить ее. Немного за
пятьдесят, так я думаю.
– Почему бы вам не позвонить ей прямо сейчас,
спросить, как дела, просто по-дружески, понимаете? Интересно, упомянет ли она
Марка Свея.
Шарпински одарил Фолтригга взглядом, от
которого бы скисло молоко. Затем он посмотрел на своего начальника, Орда, как бы
говоря: “Ну, вы видели когда-нибудь такого урода?” Орд закатил глаза кверху и
принялся перебирать бумаги.
– Потому что она далеко не дура, мистер
Фолтригг. Наоборот, она весьма умна, и сразу поймет, что к чему.
– Может, вы и правы.
– Вне сомнения.
– Мне бы хотелось, если возможно, чтобы вы
пошли с нами к ней в контору.
Шарпински взглянул на Орда, ожидая указаний.
Орд был весь в бумагах.
– Я не могу. Очень занят. Что-нибудь еще?
– Нет. Вы свободны, – неожиданно вмешался Орд.
– Спасибо, Дэвид.
Шарпински вышел.
– Мне бы хотелось, чтобы он пошел с нами, –
обратился Фолтригг к Орду.
– Он же сказал, что занят, Рой. Мои ребята
должны работать, – ответил Орд, глядя на Бокса и Финка. Постучав, вошла
секретарша. Она принесла факс на двух страницах для Фолтригга, который начал
читать его вместе с Боксом.
– Из моего офиса, – пояснил он Орду, как будто
он один имел возможность пользоваться такими техническими достижениями. Они
продолжали читать, и наконец Фолтригг спросил:
– Что-нибудь слышали о Уиллисе Апчерче?
– Да. Крупный адвокат из Чикаго, работает в
основном на мафию. Что он натворил?
– Тут сказано, что он только что провел
пресс-конференцию в Новом Орлеане, где было полно представителей прессы.
Заявил, что он теперь представляет Мальданно, что дело должно быть отложено,
что его клиент невиновен, и так далее и тому подобное.
– Похоже на Уиллиса Апчерча. Трудно поверить,
что вы о нем ничего не знаете.
– Он никогда не бывал в Новом Орлеане, – важно
заметил Фолтригг, как будто помнил каждого юриста, рискнувшего вступить на его
территорию.
– Теперь ваше дело превратится в кошмар.
– Вот и чудесно. Просто чудесно.
Глава 11
В комнате было темно из-за задернутых штор.
Дайанна свернулась калачиком в ногах Рикки и дремала. Все утро он что-то
бормотал, метался, и была надежда, что малыш очнется, но потом он снова
свернулся в своей уже привычной позе, поджав колени к груди и засунув большой
палец в рот. К руке вновь была прикреплена капельница. Гринуэй неоднократно
уверял Дайанну, что боль Рикки не испытывает. Но, пролежав с ним в обнимку
четыре часа, она была убеждена, что ему больно. Силы ее были на исходе.
Марк сидел на раскладушке под окном,
прислонившись спиной к стене, не сводя глаз с матери и брата. Он тоже устал, но
заснуть не мог. Мысли вертелись в его перегруженном мозгу, и он пытался
заставить себя думать. Что делать завтра? Можно ли доверять Реджи? Он видел
много телепередач про всех этих законников, и получалось, что половине из них
можно доверять, а остальные – просто змеи ползучие. Когда он должен рассказать
все Дайанне и доктору Гринуэю? Если он расскажет им все, поможет ли это Рикки?
Так он долго размышлял, прислушиваясь к голосам медсестер в коридоре, и решал,
что сказать, а что нет.
Часы около кровати показывали два тридцать
две. Просто невозможно было поверить, что вся эта ерунда произошла меньше суток
назад. Он дочесал коленки и решил рассказать доктору обо всем, что Рикки мог
видеть и слышать. Марк взглянул на светлые волосы, видневшиеся из-под простыни,
и почувствовал себя лучше. Он все расскажет, кончит врать, и они сделают все
возможное, чтобы помочь Рикки. То, что Роми выложил ему в машине, не слышал
никто, и какое-то время, по совету своего адвоката, он будет об этом молчать.
