Зазвонил телефон. Клинт ответил и снова повернулся
к Марку.
– Примерно через час послышались ругань и
проклятия. Трейлер просто качало. Мы заперли дверь. Рикки заплакал и спрятался
под кровать. Потом мама стала звать меня. Мне было всего семь лет, а мама
хотела, чтобы я ее спас. Он бил ее смертным боем, швырял, пинал ногами, содрал
с нее рубашку, обзывал шлюхой и неряхой. Я и не знал тогда, что эти слова
означают. Я заглянул на кухню. Он меня увидел и швырнул мне в голову банку
из-под пива. Мама попыталась выбежать из дома, но он ее поймал и содрал с нее
брюки. Господи, как же он ее бил! Потом он сорвал с нее белье, выбросил на
улицу совершенно голую, где, конечно, уже собрались соседи. Потом он
рассмеялся, стоя над ней, и ушел, оставив ее там лежать. Это было ужасно.
Клинт наклонился вперед и ловил каждое слово.
Марк говорил монотонно, без всяких эмоций.
– Когда он вернулся в трейлер, дверь, конечно,
была открыта, и я ждал его. Я поставил у двери стул с кухни, влез на него и
почти что снес ему голову ко всем чертям бейсбольной битой. Попал прямо по
носу. Я плакал и был перепуган до смерти, но я навсегда запомнил тот хрустящий
звук, когда бита коснулась его лица. Он упал на пол, и я еще раз ударил его в
живот. Я хотел хорошенько заехать ему в пах, решил, что там больнее. Вы же
знаете? Я размахивал битой как сумасшедший. Еще раз съездил ему по уху, но
дальше пошло хуже.
– Что случилось?
– Он встал, ударил меня по лицу, сбил с ног,
выругался и принялся бить ногами. Помню, я был так напуган, что не мог
сопротивляться. Все его лицо было залито кровью. Воняло от него ужасно. Он
рычал, бил меня и сдирал с меня одежду. Я принялся изо всех сил лягаться, когда
он взялся за белье, но он все равно все содрал и выкинул меня наружу. Голого. Я
так думаю, он хотел вытащить меня на улицу к матери, но к тому времени она
доползла до двери и упала на меня.
Он рассказывал все спокойно, как будто делал
это уже сотни раз и выучил наизусть. Никаких эмоций, только факты, изложенные в
коротких предложениях. Он смотрел то на стол, то на дверь, но говорил не
запинаясь.
– Что дальше? – спросил Клинт, едва дыша.
– Один из соседей вызвал полицию. Понимаете, в
соседних трейлерах все прекрасно слышно, так что соседи вместе с нами прошли
через это. И ведь то была далеко не первая драка. Я помню, как на улице
замелькали синие огни, и он спрятался где-то в трейлере. Я и мама, мы быстро
поднялись, вбежали в дом и оделись. Все равно кое-кто из соседей видел меня
голым. Мы попытались до полицейских смыть кровь. Папаша внезапно успокоился и
разговаривал с полицейскими совсем по-дружески. Мы с мамой ждали на кухне. У
него нос раздулся, как мяч, и полицейские больше интересовались его лицом, чем
мной и мамой. Он одного полицейского называл Франки, будто они приятели.
Полицейских было двое, и они нас разделили. Франки увел отца в спальню, чтобы
он остыл. Другой сел с мамой на кухне. Они так всегда делают. Я пошел в нашу
комнату и достал Рикки из-под кровати. Мама потом рассказывала, что отец ну
просто подружился с полицейскими, сказал, что это просто семейная ссора, ничего
серьезного, и что все в основном из-за меня, потому что я без всякой причины
напал на него с бейсбольной битой. Ну, полицейские отнесли это происшествие к
разряду домашних ссор, как и в прошлые разы. Никаких обвинений ему предъявлено
не было. Они увезли его в больницу, где он провел ночь. Пришлось ему какое-то время
поносить этот страшный гипс на носу.
– А как он с тобой разобрался?
– После этого случая он довольно долго не пил.
Извинился перед нами, обещал, что такое больше не повторится. Он бывал иногда
ничего себе, когда не пил. Но потом стало еще хуже. Опять дрался и все такое. В
конце концов мама подала на развод.
– И он хотел, чтобы вас отдали ему...
– Ага. Он врал в суде, и довольно
правдоподобно. Он ведь не знал, что я буду давать свидетельские показания, так
что заявил, что мама врет насчет всего остального. Он был в суде такой
спокойный и невозмутимый, и наш придурок адвокат не мог с ним ничего поделать.
Но когда я стал давать показания и рассказал про бейсбольную биту, про то, как
он сорвал с меня одежду, так судья чуть не расплакался. Он ужасно разозлился на
моего бывшего папашу, обвинил его во лжи. Сказал, что стоило бы засадить его в
тюрьму за вранье. Я сказал, что именно это он и должен был сделать. – Марк
немного помолчал. Теперь он говорил медленнее, как будто запал прошел. Клинт
все еще сидел как завороженный. – Конечно, Хэк счел своей заслугой эту еще одну
блестящую победу в суде. Он пригрозил, что подаст на маму в суд, если она ему
не заплатит. У нее было немного денег, так он звонил дважды в неделю, требуя
остаток гонорара. Ей пришлось объявить себя банкротом. Потом она потеряла
работу.
– Значит, сначала вы прошли через развод, а
потом – банкротство?
– Ага. И адвокат, занимавшийся банкротством,
тоже был настоящий кретин.
– Но тебе нравится Реджи?
– Конечно. Реджи в порядке.
– Приятно слышать.
Зазвонил телефон, и Клинт взял трубку. Юрист
из суда по делам несовершеннолетних желал получить какую-то информацию о
клиенте, и разговор затянулся. Марк отправился на поиски горячего какао. Он
прошел мимо комнаты для заседаний, вдоль стен которой стояли полки с красивыми
книгами. Нашел крошечную кухню рядом с комнатой для отдыха.
В холодильнике был “Спрайт”, и он открыл
банку. Клинта поразил его рассказ, это точно. Он опустил много подробностей, но
все, что он рассказал, было правдой. Он гордился собой, тем, что сумел защитить
мать, и тем, что его рассказ всегда поражал слушателей.
Потом крутой парнишка с бейсбольной битой
вспомнил о нападении с ножом в лифте и сложенной фотографии. Вспомнил о матери
в больнице, одинокой и беззащитной. И снова почувствовал страх.
Он попытался открыть пачку соленого печенья,
но руки у него дрожали, и пакет никак не поддавался. Его трясло все больше, он
не мог справиться с собой. Марк опустился на пол, пролив “Спрайт”.
Глава 16
Небольшой дождь прекратился как раз вовремя,
чтобы дать возможность секретаршам разбежаться группками по трое и четверо в
поисках ленча. Небо было серым, под ногами – мокро. За каждой машиной тянулись
облачка пара. Реджи и ее клиент свернули с Третьей улицы на Мэдисон-стрит. В
левой руке она несла портфель, а правой держала его за руку. Они с трудом
пробирались сквозь толпу. К тому же у нее было много дел, и она спешила.
