Из древнего белого “форда”, припаркованного у
Стерик Билдинг, за ними следил Джек Нэнс, который по радио передавал сведения своему
партнеру. Когда они свернули на Мэдисон-стрит и он потерял их из виду, он
принялся слушать. Через несколько минут Кэл Сиссон передал, что он их засек и
что они, как и ожидалось, направляются в больницу. Через пять минут Реджи и
Марк уже были в больнице.
Нэнс запер фургон и перебежал через Третью
улицу. Он вошел в Стерик Билдинг, поднялся на лифте на второй этаж и осторожно
повернул ручку двери, на которой висела табличка “РЕДЖИ ЛАВ – АДВОКАТ”. Дверь
оказалась незапертой – приятная неожиданность. Было одиннадцать минут первого.
Практически каждый юрист со сколь либо значительной практикой уже закрыл
контору и ушел обедать. Он открыл дверь и вошел. Неприятный звонок над головой
возвестил о его прибытии. Черт! Он надеялся войти через запертую дверь, что он
очень хорошо умел делать, и покопаться в делах без помех. Проще пареной репы.
Большинство этих маленьких контор не имели никакой охранной сигнализации.
Другое дело – крупные фирмы, хотя в нерабочее время Нэнс мог войти в любую из
тысяч юридических контор в Мемфисе и отыскать все, что ему нужно. Он уже
проделывал такую операцию, наверное, десяток раз. У юристов, пробавлявшихся
яичницей с ветчиной, в офисах не было двух вещей: наличных и охранной
сигнализации. Они просто запирали двери. Откуда-то возник молодой человек,
спросивший:
– Чем я могу вам помочь?
– Дело вот в чем, – сказал Нэнс серьезно.
По-деловому. – Я из “Таймс Пикиюн”, вы знаете, газета в Новом Орлеане. Ищу
Реджи Лав.
– Ее нет.
Клинт остановился в десяти футах от него.
– А когда она вернется?
– Не знаю. У вас есть документы?
– Вы имеете в виду эти визитные карточки,
которые вы, юристы, разбрасываете по мостовой? – Нэнс направился к двери. –
Нет, приятель, у меня такой карточки нет. Я – репортер.
– Прекрасно. Как ваше имя?
– Арни Карпентир. Скажите ей, я зайду позже. –
Он открыл дверь, звонок снова сработал, и он вышел. Не слишком продуктивный
визит, но он видел Клинта, переднюю комнату и приемную. В следующий раз он
пробудет там подольше.
* * *
На девятый этаж они поднялись без
происшествий. Реджи держала его за руку, что раньше привело бы его в
раздражение, но в данных обстоятельствах даже успокаивало. Пока они
поднимались, он изучал свои ступни. Боялся поднять глаза, увидеть еще
кого-нибудь незнакомого. Он сильнее сжал ее руку.
Они вышли в холл на девятом этаже и не успели
сделать и десяти шагов, как из гостиной к ним бросились три человека.
– Миссис Лав! Миссис Лав! – закричал один из
них. Реджи сначала вздрогнула от неожиданности, потом продолжила путь, покрепче
ухватив Марка за руку. У одной в руках был микрофон, у другого блокнот, у
третьего – фотоаппарат. Тот, что с блокнотом, сказал:
– Миссис Лав, несколько вопросов по-быстрому.
Проходя мимо столика медсестры, они ускорили
шаги.
– Никаких вопросов.
– Это правда, что ваш клиент отказывается
сотрудничать с ФБР и полицией?
– Комментариев не будет, – отрезала она, глядя
прямо вперед. Они шли за ними, как гончие по следу. Она быстро наклонилась к
Марку и шепнула: – Не смотри на них и не говори ни слова.
– Правда ли, что прокурор из Нового Орлеана
был в вашем офисе сегодня утром?
– Комментариев не будет.
Врачи, сестры, пациенты, все расступались,
освобождая дорогу спешащей Реджи и ее знаменитому клиенту, сопровождаемым
сворой лающих псов.
– Ваш клиент говорил с Джеромом Клиффордом до
его смерти?
Она сильнее сжала его руку и ускорила шаги.
– Комментариев не будет.
Когда они уже почти дошли до конца холла,
клоун с фотоаппаратом выскочил вперед и, пятясь, умудрился сделать снимок,
прежде чем приземлился на пятую точку. Сестры засмеялись. Охранник, стоявший
неподалеку, поднял руку, стараясь утихомирить крикунов. Но никто не обратил на
него внимания.
Когда Реджи и Марк сворачивали за угол, кто-то
крикнул:
– Верно ли, что ваш клиент знает, где зарыто
тело сенатора Бойетта?
Она слегка сбилась с шага, сжалась, но тут же
взяла себя в руки, и они с Марком двинулись дальше.
У двери в палату Рикки на складных стульях
сидели два толстых охранника, у которых на боку в кобурах висели пистолеты, что
первым делом и заметил Марк. Один читал газету, которую поспешно опустил при их
приближении. Другой поднялся, чтобы их приветствовать.
– Могу я вам чем-нибудь помочь? – спросил он
Реджи.
– Да. Я – адвокат семьи, а это – Марк Свей,
брат пациента. – Она говорила профессиональным шепотом с таким видом, как будто
имела право здесь находиться, а они нет, так что пусть поскорее задают вопросы,
а то она торопится. – Доктор Гринуэй нас ждет, – добавила она, направилась к
двери и постучала. Марк стоял у нее за спиной, не сводя глаз с пистолета,
который удивительно напоминал тот, с помощью которого застрелился бедняга Роми.
Охранник снова сел на стул, а его партнер
опять уткнулся в газету. Гринуэй открыл дверь и вышел из палаты. За ним –
плачущая Дайанна. Она обняла Марка за плечи.
– Он спит, – тихо сказал доктор Гринуэй Реджи.
– Ему уже много лучше, но он очень устал.
– Он о тебе спрашивал, – прошептала Дайанна
Марку.
Марк заглянул в ее мокрые глаза и спросил:
– В чем дело, мам?
– Ничего особенного. Потом поговорим.
– Что случилось?
Дайанна взглянула на Гринуэя, потом на Реджи и
снова на Марка.
– Да ничего.
– Твою мать сегодня утром уволили, Марк, –
объяснил Гринуэй. Он повернулся к Реджи. – Эта публика прислала ей с курьером
извещение об увольнении. Уму непостижимо! Принесли сюда, сестрам на девятый
этаж, и одна из них передала это письмо час назад.
– Покажите мне письмо, – попросила Реджи.
Дайанна достала его из кармана. Реджи развернула письмо и внимательно
прочитала. Дайанна снова обняла Марка и сказала:
– Все будет в порядке, Марк. Как-нибудь
вывернемся. Я найду другую работу.
Марк закусил губу и с трудом сдерживался,
чтобы не заплакать.
