– Заткнись! Я чувствую газ, а ты? Кончай
шмыгать носом, черт побери! Он без запаха, дубовая твоя башка! Его нельзя
унюхать. Я бы уже был мертв, а ты бы играл в индейцев, если бы не был таким
пронырой. Знаешь, а ты ведь дурак.
“Не такой дурак, как ты”, – подумал Марк.
– А кого ваш клиент убил?
Роми усмехнулся, но глаз не открыл.
– Американского сенатора. Надо же, я
рассказываю, рассказываю. Я все выбалтываю. Ты газеты читаешь?
– Нет.
– Ничего удивительного. Сенатора Бойетта из
Нового Орлеана. Я сам оттуда.
– А чего вы приехали в Мемфис?
– Черт тебя дери, малыш! У тебя полно
вопросов, верно?
– Ага. А почему он убил сенатора Бойетта?
– Почему да почему, кто да кто. Ты прямо, как гвоздь
в заднице, Марк.
– Знаю. Почему бы вам меня не отпустить? –
Марк взглянул в зеркало, потом на шланг, лежащий на заднем сиденье.
– Я могу прострелить тебе башку, если ты не
замолчишь, и все. – Голова его поникла, борода почти касалась груди. – Мой
клиент поубивал много народу. Он так зарабатывает деньги – убивает людей. Он
член мафии в Новом Орлеане. И теперь он пытается убить меня. Плохо, верно,
малыш? Только мы его перехитрим. Подшутим над ним.
Роми сделал большой глоток из бутылки и
взглянул на Марка.
– Ты только подумай, малыш. В данный момент
Барри, или Барри Нож, как его чаще называют, у них, у всех этих мафиози, такие
странные прозвища, так вот этот Барри Нож ждет меня в одном грязном
ресторанчике в Новом Орлеане. Где-нибудь поблизости наверняка тусуется парочка
его дружков. После тихого ужина он предложит мне немного прокатиться в машине,
поговорить о деле и все такое, потом он вытащит нож, именно поэтому его так и
прозвали, и мне каюк. Они избавятся от моего бедного тела каким-нибудь образом,
как избавились они от тела сенатора, и – трах! – еще одно нераскрытое убийство
в Новом Орлеане. Но мы им покажем, верно, малыш? Мы им покажем.
Он говорил все медленнее, язык все больше
заплетался. Разговаривая, он двигал пистолетом взад-вперед по бедру. Палец
по-прежнему лежал на курке.
“Заставляй его говорить”.
– А почему этот Барри хотел вас убить?
– Еще вопрос. Я уплываю. А ты уплываешь?
– Ага. Приятно.
– Причин куча. Закрой глаза, малыш, и молись.
Марк следил за пистолетом и одновременно
посматривал на дверной замок. Он медленно прикоснулся каждым пальцем руки к
большому пальцу, как делали в детском саду, когда учили считать. Координация
движений была нормальной.
– И где же тело?
– Тело Бойда Бойетта? Ну и вопрос. – Роми
фыркнул и кивнул головой. Снизил голос почти что до шепота. – Первый
американский сенатор, убитый до истечения его срока, ты это знаешь? Убитый моим
клиентом Барри Ножом Мальданно, который четырежды выстрелил ему в голову и
спрятал труп. Нету тела, нету дела. Ясно, малыш?
– Не очень.
– Что это ты не плачешь, малыш? Несколько
минут назад ты плакал. Разве ты не боишься?
– Да, я боюсь. И я хотел бы уйти. Мне жаль,
что вы хотите умереть и все такое, но мне надо еще заботиться о матери.
– Трогательно, ужасно трогательно. А теперь
заткнись. Понимаешь, малыш, агентам ФБР нужен труп, чтобы доказать, что
произошло убийство. Они подозревают Барри, он единственный подозреваемый, и он
на самом деле убил, и они это знают. Но им нужен труп.
– А где он?
Солнце закрыла черная туча, и на поляне вдруг
стало темнее. Роми осторожно подвинул пистолет вдоль бедра, как бы намекая
Марку, чтобы он не делал резких движений.
– Нож далеко не самый умный бандит, которого
мне приходилось видеть. Считает себя гением, а на самом деле глуп как пробка.
“Это ты глуп как пробка, – снова подумал Марк.
– Сидишь в машине, прикрепив шланг к выхлопной трубе”. Он ждал, стараясь не
двигаться.
– Тело под моей лодкой.
– Вашей лодкой?
– Да, моей лодкой. Он торопился. Меня в городе
не было, и мой возлюбленный клиент привез тело ко мне домой и спрятал его в
свежем бетоне в полу моего гаража. И оно до сих пор там, хочешь верь, хочешь
нет. Агенты ФБР перекопали весь Новый Орлеан, пытаясь его найти, но о моем доме
они и не подумали. Может, Барри и не такой уж дурак.
– Зачем он вам об этом рассказал?
– Я устал от твоих вопросов, малыш.
– Тогда выпустите меня.
– Заткнись. Газ действует. Нам конец, малыш.
Конец. – Он уронил пистолет на сиденье.
Мотор тихо урчал. Марк взглянул на дырочку от
пули в стекле, на тысячи маленьких трещин, бегущих от нее, потом на красное
лицо и тяжелые веки. Легкий храп, и голова склонилась вниз.
Он отключился! Марк не сводил с него глаз,
наблюдая, как поднимается и опускается грудь адвоката. Он сотни раз видел
своего бывшего папашу в таком состоянии.
Марк набрал в грудь воздуху. Дверной замок
обязательно щелкнет. Пистолет лежит слишком близко от руки Роми. В животе у
Марка все сжалось, и ноги занемели.
Человек с красным лицом громко вздохнул, и
Марк понял, что другого случая не будет. Медленно, очень медленно он потянулся
к дверной защелке.
* * *
Глаза Рикки высохли, во рту тоже пересохло,
зато джинсы были мокрыми. Он стоял под деревом, в темноте, подальше от кустов,
высокой травы и машины. Прошло уже минут пять, как он снял шланг. Пять минут,
как прозвучал выстрел. Но мальчик знал, что брат его жив, потому что, отбежав
футов на пятьдесят за деревья, он смог увидеть светлую голову на переднем
сиденье огромной машины. Поэтому он перестал плакать и начал молиться.
Рикки вернулся на бревно и, низко пригнувшись,
наблюдал за машиной, переживая за брата. Вдруг дверца распахнулась, и появился
Марк.
Голова Роми совсем опустилась на грудь, он
продолжал храпеть, когда Марк, правой рукой спихнув пистолет на пол, левой
открыл дверную защелку. Он рванул ручку и уперся плечом в дверь. Последнее, что
он слышал, вываливаясь из машины, был храп адвоката.
