– Например, где находится труп сенатора
Бойетта.
– Почему вы так думаете?
– Это длинная история. Потребуется много
времени, чтобы все подробно объяснить.
Гарри повозился со своим галстуком и одарил
Орда своей патентованной ухмылкой.
– И вы хотите, чтобы я вызвал мальчика и
расспросил его.
– Что-то в этом роде. Мистер Финк принес с
собой заявление, в котором указывается, что ребенок может быть малолетним
преступником.
К последнему сообщению Гарри отнесся
недоброжелательно. Его блестящий лоб неожиданно сморщился.
– Довольно серьезное предположение. А какое
преступление совершил этот ребенок?
– Он препятствует свершению правосудия.
– Статью закона подобрали?
Финк уже открыл папку и, вскочив на ноги,
протянул судье заявление. Гарри взял бумагу и принялся медленно читать. В
комнате стояла тишина. К.О.Льюису не удалось еще вставить ни слова, и это его
беспокоило – как никак он был вторым человеком в ФБР. А судье, похоже,
наплевать на это.
Гарри перевернул страницу и снова взглянул на
часы.
– Я слушаю, – сказал он, обращаясь к Финку.
– Мы утверждаем, Ваша Честь, что путем ложных
показаний Марк Свей препятствовал расследованию дела.
– Какого дела? Об убийстве или самоубийстве?
Сразу в точку. Услышав вопрос, Финк понял, что
с Гарри Рузвельтом справиться будет нелегко. Они расследовали убийство, а не
самоубийство. Против самоубийства не существовало закона, равно как и против
свидетелей самоубийства.
– Ваша Честь, самоубийство непосредственно
связано с убийством Бойетта, так что мы считаем, нужно, чтобы ребенок пошел нам
навстречу.
– А если мальчик ничего не знает?
– Мы не можем быть уверены, пока не спросим
его. На данном этапе он препятствует расследованию, а, как вы знаете, каждый
гражданин обязан помогать органам правосудия.
– Я об этом осведомлен. Но мне представляется
несколько преждевременным объявлять ребенка малолетним преступником без всяких
доказательств.
– Доказательства будут, Ваша Честь, если мы
вызовем мальчика в качестве свидетеля на закрытое заседание и зададим ему
кое-какие вопросы. Вот все, что мы пытаемся сделать.
Гарри бросил заявление на стопку бумаг, снял
очки и пожевал дужку.
Орд наклонился к нему и проникновенно сказал:
– Послушайте, судья, если мы сможем взять
мальчика под стражу, а затем быстренько устроим слушание, вопрос будет решен.
Если он под присягой покажет, что не знает ничего о Бойде Бойетте, тогда мы
забираем заявление, ребенок отправляется домой, и все заканчивается. Обычное
дело. Никаких доказательств, никаких нарушений, никакого вреда. Но, если он
знает что-то относительно месторасположения, трупа, мы имеем право это знать и
полагаем, что на слушании он нам все расскажет.
– Есть два пути заставить его говорить, Ваша
Честь, – вмешался Финк. – Мы можем подать это заявление к вам в суд и
присутствовать на слушании. Или мы можем вызвать ребенка повесткой, и он
предстанет перед Большим жюри Нового Орлеана. Сделать все здесь было бы быстрее
и надежнее, особенно для мальчика.
– Я не хочу, чтобы ребенка вызывали повесткой
в суд, – сурово сказал Гарри. – Понятно?
Все быстро закивали, хотя хорошо звали, что
федеральное Большое жюри может вызвать Марка Свея повесткой в любое время, вне
зависимости от отношения местного судьи. Для Гарри это было характерно –
немедленно прикрыть любого ребенка, насколько ему позволяли его полномочия.
– Я лучше разберусь с ним у себя в суде, –
проговорил он, обращаясь по сути дела к самому себе.
– Мы согласны, Ваша Честь, – сказал Финк. Все
опять закивали.
Гарри взял календарь. Как обычно, он содержал
перечень несчастий, с которыми ему за один день не справиться. Он внимательно
изучил его.
– Эти обвинения в препятствии правосудию весьма
шаткие. Но я не могу помешать вам подать заявление. Предлагаю заслушать дело в
самое ближайшее время. Если мальчик ничего не знает, а я думаю, что так оно и
есть, я хочу, чтобы с этим было покончено как можно быстрее.
Это устраивало всех.
– Давайте назначим слушание в обеденное время.
Где сейчас ребенок?
– В больнице, – ответил Орд. – Его братишка
пробудет там неопределенное количество времени. Мать все время проводит в
палате. Марк бродит по зданию. Прошлой ночью он оставался у своего адвоката.
– Похоже на Реджи, – заметил Гарри с
симпатией. – Не вижу необходимости брать его под стражу.
Финку и Фолтриггу очень хотелось взять Марка
под стражу. Надо, чтобы мальчишку взяли, сунули в полицейскую машину, поместили
в какую-нибудь камеру – короче, напугали бы так, чтобы он заговорил.
– Ваша Честь, – наконец решился Орд, –
позвольте мне сказать. Мы считаем, что надо взять его под стражу.
– Да что вы? Я слушаю.
Мактьюн подал судье Рузвельту глянцевую
фотографию размером восемь на десять. Наконец-то очередь дошла и до Льюиса.
– Человека на фотографии зовут Пол Гронк, он
бандит из Нового Орлеана, близкий помощник Барри Мальданно. Он в Мемфисе с
вечера вторника. Сфотографировали его, когда он входил в аэропорт Нового
Орлеана. Часом позже он был в Мемфисе, но, к сожалению, мы его упустили. –
Мактьюн предъявил две фотографии поменьше. – Парень в темных очках – Мак Боно,
осужденный убийца с большими связями в преступном мире Нового Орлеана. Человек
в костюме – Гари Пирини, еще один мафиозо, работающий на “семью” Салари. Боно и
Пирини вчера прибыли в Мемфис. И явно не на шашлыки. – Он выдержал
драматическую паузу. – Ребенку грозит серьезная опасность, Ваша Честь. Семья
жила в трейлере в северном Мемфисе, местечко принадлежит некоему Такеру.
– Я об этом местечке все знаю, – заметил Гарри
и потер глаза.
– Несколько часов назад трейлер сгорел дотла.
Весьма подозрительный пожар. Думаю, его хотели напугать. Мальчишка бродит, где
хочет, с понедельника. Отца нет, мать не может оставить младшего сынишку. Все
очень печально, но и очень опасно.
– Значит, вы за ним следите.
– Да, сэр. Его адвокат попросила установить
охрану у дверей палаты брата.
