Глава 26
Фолтригг наблюдал за движением на улице и ждал
звонка из Мемфиса. Устав шагать и смотреть на часы, он попытался звонить по
делам, диктовать письма, но не мог сосредоточиться. Перед его мысленным взором
стояла великолепная картина: Марк Свей сидит в свидетельском кресле где-то в
Мемфисе и выкладывает свои замечательные секреты. Уже прошло два часа, как
началось слушание, и должен же быть у них перерыв, чтобы Финк мог позвонить
ему.
Ларри Труманн стоял на подхвате, дожидаясь
звонка, чтобы немедля пуститься в путь со своей командой трупокопателей. За
последние восемь месяцев они здорово напрактиковались в этом деле, да вот
только никаких трупов им не попадалось.
Но сегодня все будет иначе. Рой поговорит по
телефону, войдет в офис Труманна, они поедут и найдут тело покойного Бойда
Бойетта. Фолтригг держал речь перед самим собой. Не просто шептал или там
бормотал под нос, нет, говорил в полный голос, обращаясь к прессе с
сенсационным заявлением: “Да, они действительно нашли сенатора; да, смерть его
наступила в результате шести выстрелов в голову. Пистолет 22-го калибра, и
экспертиза доказала без тени сомнения, что пули выпущены из пистолета, который
принадлежит обвиняемому Барри Мальданно”.
Что за чудесная это будет пресс-конференция!
Раздался легкий стук в дверь. Рой не успел
повернуться, как дверь открылась и вошел Уолли Бокс, единственный, кому были
разрешены такие вольности.
– Что-нибудь слышно? – спросил Уолли, подходя
к окну и останавливаясь рядом с боссом.
– Нет. Ни звука. Хоть бы Финк скорее позвонил.
Я же ему велел.
Они стояли и молча смотрели на улицу.
– Чем занимается Большое жюри? – спросил Рой.
– Как обычно. Обвинительные заключения.
– Кто там?
– Гувер. Он заканчивает это крупное дело с
наркотиками в Гретне. Сегодня должен закруглиться.
– На завтра у них что-нибудь назначено?
– Нет. У них и так была тяжелая неделя. Мы им
пообещали, что завтра дадим выходной. А почему вы спрашиваете?
Фолтригг переступил с ноги на ногу и почесал
подбородок. Взгляд его был отстраненным, он смотрел вниз на машины, но не видел
их. Для него это была тяжелая работа – много думать.
– Прикинь, если по какой-то причине мальчишка
не заговорит и если у Финка с этим слушанием ничего не выйдет, что нам тогда
делать? Я так полагаю: мы идем в Большое жюри, берем повестку в суд для мальчишки
и его адвоката, и тащим их сюда. Парнишка уже и сейчас перепуган до смерти, а
ведь он все еще в Мемфисе. Да он просто в ужас придет, попав сюда.
– А зачем нам его адвокат?
– Припугнуть ее. Просто нагнать на нее страху.
Пусть оба дрожат. Мы возьмем повестки сегодня, не будем их распечатывать,
подождем до завтра и попозже, когда все уже закроется на выходные, вручим их
мальчику и его адвокату. Повестка будет на десять утра в понедельник. У них не
будет возможности сбегать в суд и что-то сделать, потому что конец недели, все
судьи уехали из города, и все закрыто. Они не посмеют не появиться здесь в
понедельник утром, Уолли, на нашей территории, вон там, подальше по коридору.
– А вдруг мальчишка ничего не знает?
Рой устало покачал головой. За последние двое
суток они обсуждали этот вопрос уже десяток раз.
– Я считал, мы с этим уже кончили.
– Возможно. Может, мальчик сейчас все
рассказывает.
– Очень даже может быть.
По интеркому раздался визгливый голос
секретарши, возвестивший, что звонит мистер Финк. Фолтригг подошел к столу и
схватил трубку.
– Слушаю!
– Слушание окончено, Рой, – отрапортовал Финк.
В голосе чувствовались усталость и облегчение.
Фолтригг включил звук и упал в кресло. Уолли
пристроил свою тощую задницу на крае стола.
– Тут со мной Уолли, Том. Расскажи нам, что
там было.
– Ничего особенного. Мальчишка снова в тюрьме.
Он отказался говорить, так что судья обвинил его в оскорблении суда.
– Что значит – отказался говорить?
– Он отказался говорить. Судья сам вел и
прямой и перекрестный допрос, и Марк признался, что был в машине вместе с
Клиффордом. Но когда судья спросил про Бойетта и Мальданно, парень
воспользовался Пятой поправкой.
– Пятой поправкой!
– Именно. И ни с места. Сказал, что в тюрьме
не так уж и плохо и что ему больше некуда идти.
– Но он знает, верно. Том? Маленький бродяга
знает!
– Ну, тут никаких сомнений. Клиффорд ему все
рассказал.
Фолтригг хлопнул в ладоши.
– Я знал! Я знал! Я знал! Я вам это, парни,
уже три дня толкую. – Он вскочил на ноги. – Я знал!
– Судья назначил еще одно слушание завтра в
полдень, – продолжил Финк. – Он хочет посмотреть, не передумает ли мальчишка. Я
не так оптимистичен.
– Я хочу, чтобы ты присутствовал на слушании,
Том.
– Конечно, только судья хочет видеть и вас,
Рой. Я объяснил, что у вас завтра слушание по поводу отсрочки дела, так он
требует, чтобы вы прислали ему факсом копию распоряжения о слушании. В этом
случае, сказал он, ваше отсутствие можно извинить.
– Он что, придурок?
– Нет. Не совсем. Он заявил, что на той неделе
собирается постоянно устраивать такие маленькие слушания, на которых мы, как
податели заявления, должны присутствовать.
– Тогда он придурок.
Уолли закатил глаза и покачал головой: “Среди
местных судей так много дураков”.
– Когда слушание закончилось, судья говорил с
нами насчет организации защиты для ребенка и его семьи по специальной
программе. Он считает, что может убедить мальчишку говорить, если мы
гарантируем ему безопасность.
– На это уйдут недели.
– Я тоже так думаю, но К.О. заявил судье, что
это можно сделать за несколько дней. Откровенно говоря. Рой, я не думаю, что
паренек будет говорить, не получив сначала гарантий. Это довольно крутой малыш.
– А что адвокат?
– Она особо не влезала, мало говорила, но
ясно, что у нее с судьей полный контакт. У меня создалось впечатление, что у
ребенка хорошие советчики. Она вовсе не глупа.
