И еще ему необходимо было, чтобы дело
перенесли, отложили, отсрочили – все что угодно, только бы замедлить его ход и
дать Барри возможность собраться с мыслями.
Он закурил сигарету и неторопливо пошел по
улице. Стояла жара. Контора Клиффорда находилась в четырех кварталах от
ресторана. Его адвокат хочет ускорить суд! Ну и идиот! При существующей системе
быстрый суд никому не выгоден. Так нет, Джером Клиффорд торопится изо всех сил.
Он объяснил Барри недели три назад, что им следует спешить. Раз нету тела, так
и нету дела, и так далее, и тому подобное. А если они будут тянуть, то тело
могут найти, а поскольку Барри единственный и удобный подозреваемый, убийство
сенсационное и на прокурора давят со всех сторон, к тому же Барри действительно
убил и виноват на все сто, им следует поторопиться с судом. Барри был просто
потрясен. Они яростно поспорили в офисе Роми, и с тех пор отношения между ними
испортились.
После того спора, когда они немного
успокоились, Барри похвастался, что тело никогда не найдут. Он избавился уже от
многих трупов и знал, как это делается. С Бойеттом пришлось поторопиться, и,
хотя он не прочь перепрятать парнишку, тот все равно упакован надежно, и ни
Рой, ни агенты ФБР его не потревожат.
Барри хихикнул про себя, шагая по улице и
вспоминая тот разговор.
– И где же труп? – спросил тогда Клиффорд.
– Ты вовсе не хочешь этого знать, – ответил
Барри.
– Разумеется, хочу. Весь мир хочет знать.
Давай, рассказывай, если у тебя хватит храбрости.
– Ты вовсе не хочешь этого знать.
– Валяй. Выкладывай.
– Тебе это не понравится.
– Говори.
Барри щелчком отбросил сигарету на мостовую и
чуть не расхохотался вслух. Не надо было говорить это Джерому Клиффорду. Совсем
по-детски поступил, но какой от того вред? Этому человеку можно доверять тайны,
как адвокат он не имел права разглашать услышанное от клиента. Он с самого
начала обижался, что Барри не просветил его насчет всех смачных подробностей.
Джером Клиффорд был таким же скользким
пройдохой, как и его клиенты, так что, если на них была кровь, он желал эту
кровь видеть.
– Ты помнишь день, когда исчез Бойетт?
– Конечно. Шестнадцатое января.
– Помнишь, где ты был в этот день?
Роми встал из-за стола, подошел к стене и
посмотрел на небрежно составленное расписание по месяцам.
– В Колорадо. На лыжах катался.
– А я позаимствовал у тебя ключи от дома.
– Ага, ты встречался с женой доктора.
– Верно. Только ей не удалось вырваться, так я
вместо нее привез туда сенатора.
Роми замер, открыл рот и уставился на клиента
горящим взглядом из-под опущенных век.
– Он прибыл в багажнике, и я его у тебя
оставил, – продолжал Барри.
– Где? – недоверчиво спросил Роми.
– В гараже.
– Врешь!
– Под лодкой, которую уже лет десять никто не
трогал.
– Врешь!
Входная дверь в контору Клиффорда была
заперта. Барри подергал ее и выругался. Он прикурил еще сигарету и посмотрел
вокруг, разыскивая знакомый черный “линкольн”. Он найдет этого жирного ублюдка,
даже если на это потребуется вся ночь.
У Барри был приятель в Майами, которого
однажды привлекли по целой серии обвинений, связанных с наркотиками. Ему
попался хороший адвокат, который тянул и откладывал дело два с половиной года,
пока судья не потерял терпение и не назначил судебное заседание. За день до
выборов жюри приятель Барри убил своего хорошего адвоката, и судья был вынужден
снова отложить дело. Суда так и не было.
Если Роми неожиданно умрет, суд будет отложен
на месяцы, а может, даже на годы.
Глава 3
Рикки попятился назад, прочь от дерева, нашел
узенькую тропинку и побежал.
– Рикки, – позвал Марк. – Эй, Рикки, подожди!
– Но Рикки не остановился. Марк еще раз взглянул на человека, лежащего на
машине, с пистолетным дулом во рту. Марк насмотрелся досыта. – Рикки, – снова
окликнул он брата и припустился к тропинке. Впереди бежал Рикки. Было в его
беге что-то странное. Руки он держал прижатыми к телу, а сам наклонился так,
что трава била его по лицу. Он спотыкался, но не падал. Марк схватил его за
плечи и повернул к себе. Рикки был похож на зомби – бледный, с остекленевшими
глазами. Дышал он тяжело и часто, заунывно подвывал. Говорить он не мог. Он
вырвался из рук Марка и снова побежал, продолжая выть, а трава все стегала его
по лицу. Марк помчался за ним, через ручей, к дому.
Лес поредел, показался полуразвалившийся
забор, окружавший большую часть трейлерной стоянки. Двое малышей швыряли
камнями в банки, установленные рядком на капоте разбитой машины. Рикки прибавил
скорости и пролез через дыру в заборе. Он перепрыгнул через канаву, пробежал
между двумя трейлерами и выскочил на улицу. Марк бежал вплотную за ним. Теперь,
когда Рикки запыхался, непрерывный вой стал громче.
Дом на колесах, в котором жила семья Марка,
был двенадцати футов в ширину и тридцати футов в длину. Припаркован он был
вместе с сорока другими такими же вдоль Восточной улицы. Владельцу всего этого
хозяйства, Такеру, принадлежали еще трейлеры вдоль Северной, Южной и Западной
улиц. Все эти улицы пересекались в разных направлениях.
То была сравнительно приличная стоянка,
довольно чистая, с несколькими деревьями, множеством велосипедов и десятком
брошенных машин. Ухабы на дорогах не позволяли ездить быстро. По поводу громкой
музыки или другого шума мистер Такер немедленно, как только узнавал, вызывал
полицию. Его семье принадлежали вся земля и большинство трейлеров, включая
номер 17 на Восточной улице, который Дайанна Свей снимала за 280 долларов в
месяц.
Рикки вбежал в незапертую дверь и упал на
диван в прихожей. Казалось, он плачет, но слез видно не было. Он подтянул
колени к животу, скорчившись, словно ему было холодно, и медленно сунул большой
палец правой руки в рот. Марк внимательно наблюдал за ним.
– Рикки, – попросил он тихо, тряся брата за
плечо, – поговори со мной. Поговори со мной, слышишь, Рикки? Все в норме.
Но Рикки только энергично сосал палец. Глаза
его были закрыты, тело сотрясала дрожь.
