– Пусть о телефонах позаботятся сегодня.
– Будет сделано.
Барри прикурил сигарету “Кэмел” без фильтра и
выпустил струйку дыма к потолку.
– А у адвоката есть охрана? – спросил он, и
его глаза превратились в узкие щелки. Гронк отвернулся.
– Не думаю.
– Где она живет? Что это за место?
– У нее симпатичная маленькая квартирка за
домом ее матери.
– Живет одна?
– Вроде.
– Тогда с ней просто, верно? Залезть,
что-нибудь украсть для видимости, прикончить ее. Еще один грабеж с убийством.
Что ты об этом думаешь?
Гронк покачал головой и принялся внимательно
изучать молодую блондинку у бара.
– Что ты об этом думаешь? – повторил Барри.
– Да, это было бы просто.
– Тогда давай, вперед! Ты меня слушаешь, Пол?
Пол слушал, но старался не встречаться с ним взглядом.
– У меня нет настроения кого-либо убивать, –
ответил он, все еще глядя на блондинку.
– Ну и не надо. Я поручу это Пирини.
* * *
Несколько лет назад один из задержанных,
двенадцатилетний мальчик, умер в центре для несовершеннолетних от эпилептического
припадка, как раз в комнате рядом с той, где сейчас сидел Марк. За этим
последовали ушаты грязи в прессе и судебный процесс. Хотя в тот день Дорин не
дежурила, она все равно сильно переживала. Велось расследование. Двоих уволили.
И завели новые правила.
Смена Дорин кончалась в пять. Последнее, что
она сделала перед уходом, это заглянула к Марку. Она заходила каждый час и с
беспокойством отмечала, что его состояние ухудшается. Он вое больше замыкался в
себе, все меньше говорил, только лежал на койке, уставившись в потолок. В пять
она привела с собой фельдшера. Он быстренько осмотрел Марка и объявил, что он
жив и здоров. Все жизненные функции в порядке. Когда фельдшер ушел, Дорин, как
добрая бабушка, потерла ему виски и пообещала вернуться завтра утром, в
пятницу, пораньше. И послала еще за пиццей.
Марк сказал, что до утра, пожалуй, перебьется.
Постарается пережить ночь. Судя по всему, она предупредила сменщицу, поскольку
та, полная невысокая женщина по имени Тильда, немедленно постучала в дверь и
представилась. За следующие четыре часа Тильда несколько раз стучала и входила,
с беспокойством разглядывая Марка, как будто считала его сумасшедшим или ждала,
что он вот-вот свихнется.
Марк смотрел телевизор до новостей в десять
вечера, так как кабельного там не было, потом почистил зубы и выключил весь
свет. Постель была вполне приличной, и он вспомнил про мать, пытающуюся уснуть
на неудобной раскладушке, которую сестры поставили в палату Рикки.
Пицца оказалась из пиццерии “Домино” –
настоящая, а не резиновый ошметок, который кто-то бросил в микроволновую печь.
Фирменная пицца, за которую Дорин скорее всего сама и заплатила. Постель
теплая, пицца вкусная, дверь заперта. Он чувствовал себя защищенным не только
от других заключенных, во и от человека с ножом и фотографией. От человека,
поджегшего трейлер. Он думал о нем постоянно со вчерашнего утра, когда тот
зашел в лифт. Он думал о нем, сидя на качелях у мамаши Лав прошлой ночью, и в
зале суда, слушая Харди и Мактьюна. Он беспокоился, не торчит ли тот в больнице
рядом с ничего не подозревающей Дайанной.
* * *
Кэл Сиссон вовсе не считал сидение в
припаркованной машине в полночь-заполночь в центре Мемфиса делом увлекательным
и безопасным, поэтому двери машины были заперты, а под сиденьем лежал пистолет.
Приговором ему было запрещено ношение оружия, но машина принадлежала Джеку
Нэнсу. Припаркована она была недалеко от Мэдисон-стрит за грузовым фургоном, в
двух кварталах от Стерик Билдинг. Ничего подозрительного.
Двое полицейских в форме остановились в пяти
футах от Кэла. Он взглянул в зеркальце и увидел другую пару. Четверо
полицейских! Один из них сел на багажник, и машина закачалась. Разве кончилось
его парковочное время? Да нет, он уплатил за час, а простоял не больше десяти
минут. Нэнс уверял его, что работы на полчаса.
Двое других полицейских подошли к первым, и
Кэл начал потеть. Его волновал пистолет, но хороший адвокат всегда сумеет
доказать, что пистолет не его. Он просто сидел за рулем машины Нэнса.
Сзади остановилась полицейская машина без
опознавательных знаков, и из нее вылезли еще четверо полицейских – двое в
гражданской одежде и двое в форме. Восемь полицейских!
Один из них, одетый в джинсы и свитер,
наклонился и поднес свою бляху к окну машины Кэла. Господи! Тридцать секунд
назад он должен был нажать синюю кнопку рации, лежавшей на сиденье рядом, и
предупредить Нэнса. Теперь слишком поздно. Полицейские появились слишком
неожиданно.
Он медленно опустил стекло. Полицейский
наклонился еще ближе, практически вплотную к лицу Кэла.
– Добрый вечер, Кэл. Я – лейтенант Бирд из
полиции Мемфиса.
Он вздрогнул, услышав, что тот назвал его по
имени. Постарался сохранить спокойствие.
– Чем могу вам помочь, лейтенант?
– А где Джек?
Сердце Кэла остановилось, и он облился потом.
– Какой Джек?
Какой Джек! Бирд оглянулся через плечо и
улыбнулся своему напарнику. Полицейские в форме окружили машину.
– Джек Нэнс. Твой друг-приятель. Где он?
– Я его не видел.
– Надо же, какое совпадение. Я его тоже не
видел. Во всяком случае, последние пятнадцать минут. Честно говоря, последний
раз я видел Джека Нэнса полчаса назад на углу Юнион-стрит и Второй улицы. Он
вылезал из этой вот машины. А ты уехал, и – смотрите, какой сюрприз! – ты
здесь.
Кэл еще дышал, но с явным трудом.
– Не понимаю, о чем это вы.
Бирд открыл дверь машины.
– Вылезь-ка, Кэл, – приказал он, и Кэл
послушался. Бирд захлопнул дверь и толкнул Кэла к машине. Четверо полицейских
окружили его. Остальные трое смотрели в сторону Стерик Билдинг. Бирд стоял
прямо перед ним.
– Слушай меня внимательно, Кэл. За соучастие
во взломе и проникновении в помещение дают семь лет. У тебя уже было три
приговора, ты у нас рецидивист, так что сам считай, сколько ты получишь.
Кэл весь трясся, так что зубы стучали. Он
отрицательно покачал головой, как будто не понимал и хотел, чтобы Бирд ему
объяснил.
