– Что это? – прошептала Таньский.
– Вопрос по существу, – огрызнулась я, роясь в карманах в поисках мелочи. – Газета. И пожалуйста, держи себя в руках. Твоему нынешнему имиджу вряд ли будет соответствовать банальная бабская истерика, сопровождаемая тупыми вопросами, подобными первому.
– Сама ты тупая баба, – моментально вычленила ключевые слова Таньский и возмущенно отвернулась. Зарождающийся было приступ кликушества был раздавлен на корню.
Я затормошила завороженно таращившегося на Таньского торговца, требуя у него показать все имевшиеся наименования газет. Не отрывая замаслившегося взгляда от мрачного лица моей разобидевшейся подруги, парень махнул рукой в сторону своей тележки. Ладно, покопаюсь сама, так даже лучше.
Лучше-то оно лучше, но пока я нашла газету, совмещавшую в себе искомую статью (которых оказалось всего две – попавшаяся мне на глаза первой и эта) и английский язык, руки у меня стали грязно-серыми от свежей краски. И как я теперь расплачусь, не угваздав одежду? Хотя ее, газету, смело можно было брать бесплатно, настолько увлекся торговец созерцанием знойной гурии в голубом. Но это не наш метод! Поэтому за газету расплатилась Таньский. Вы бы видели, с каким благоговением принял продавец монету из ее рук! Не сомневаюсь, что он просверлит в ней (в монете) дырочку и повесит на шею. Как талисман.
Мы отошли в сторонку, и я, оттерев руки бумажным платком, углубилась в дебри английской грамматики. Вот ведь еще гадость несусветная, терпеть ее не могу! Сплошные герундии без «г».
Рядом сосредоточенно сопела Таньский. Ее знание английского языка, виновато шмыгая носом, забилось под свой школьный уровень и не высовывалось. Поэтому подруга терпеливо ждала окончания моей битвы.
А я тянула время, хотя статью уже прочитала. Лихорадочно соображала, как же мне сообщить все Таньскому и одновременно уберечь ее от безумных поступков. А что такие воспоследуют незамедлительно, я ничуточки не сомневалась.
Соображать в лихорадке вообще трудно, а когда и времени на это нет – дело совсем дохлое. А Таньский уже теребила меня:
– Ну что там, что, скажи?
– Я… Тут… – заблеяла я, пытаясь достать веником забившиеся в угол мысли, но те, дряни, лишь сильнее вжимались в свой угол и испуганно закрывались руками. И ни одной здравой и полноценной, сплошной тупизм.
– Не тяни, – тихо проговорила Таньский, – пожалуйста.
– Ну ладно, – вздохнула я. – В общем, здесь написано, что доблестная местная полиция уже арестовала организатора серии ночных терактов. Это твой Хали, причем называют его настоящим именем. В статье упоминается и то, что это он убил Сабину Лемонт. Якобы она узнала, что ее любовник возглавляет террористическую организацию, и начала шантажировать Хали. Он и убил Сабину, а потом, инсценировав самоубийство, скрылся. И появился здесь. Доблестная полиция выследила Хали Салима и ночью арестовала его, надеясь предотвратить теракты, но опоздала. Все уже случилось.
– Но ведь это неправда! – Таньский сорвала очки и непонимающе смотрела на меня. – Последние 10 дней мы были вместе, и если бы он действительно что-то готовил, я бы знала! Да и разве сидел бы он в отеле, рискуя погибнуть, если бы знал о взрыве! Пойдем, скорее!
– Куда, в полицию?
– Какую еще полицию! – нетерпеливо тащила меня за руку подруга. – В редакцию этой газеты! Полиция сейчас и слушать меня не захочет, как же, они поймали главаря! А вот газете сенсации нужны, и даже очень!
– Слушай, – не сопротивляясь, двинулась я за Таньским, – ну какая же ты сенсация. Нет, ты, безусловно, великолепна, но…
Бесполезно. Таньский, абсолютно не реагируя на мои доводы, уже подтащила меня к стоянке такси. Мы уселись в первую машину и показали водителю адрес, напечатанный в выходных данных газеты. Тот кивнул и лихо газанул с места.
Я не знаю, насколько далеко была на самом деле расположена редакция этой газеты от нашего отеля, но таксисты есть таксисты. Везде и всегда.
Колесили мы минут 30, сумму наездили весьма недурственную, но в итоге прибыли, куда надо. Таньский, фанатично сверкая глазами, вылетела из машины. Пока я, зверски торгуясь, рассчитывалась с водителем, ее и след простыл. Вот ведь неугомонная!
Тут мое колено запело голосом Майорова. Прохожие с удивлением оглядывались на сей феномен, но когда я вытащила из наколенного кармана свой мобильник, интерес ко мне стал неинтересным.
– Леш, привет, – на ходу, разглядывая вход в редакцию в поисках Таньского, пропыхтела я.
– Хомка, ты что, бегом решила заняться? – Теплый голос мужа казался таким далеким сейчас. – Как у вас там дела? Посмотрел сейчас новости, и что-то мне совсем худо стало.
– Но ведь все позади, мы целы, послезавтра утром будем в Москве.
– Да вот думаю теперь, что больше никогда и никуда не отпущу тебя одну.
– Но я же не одна!
– Я имел в виду – без меня. Ты все время умудряешься вляпаться в неприятности и оказаться не в том месте не в то время, – бурчал Лешка. – Да куда ты бежишь там, так громко сопя? Что происходит?
– Таньского найти хочу, – остановилась отдышаться я. Ну не умею бегать и говорить одновременно! – Она без меня в редакцию полетела, капустница бестолковая, и где ее искать теперь?
– Какую редакцию? Зачем?
– Сегодня ночью арестовали ее аниматора, и утром уже вышла статья о том, что именно он и является организатором всех этих терактов. Вот Таньский и рванула в редакцию, чтобы убить всех опровержением.
– Стоп, зайцерыб. – Голос Лешки напрягся. – Немедленно разыщи свою подругу, и убирайтесь оттуда! Никуда не заходите и ни с кем не разговаривайте!
– Но почему?
– Хомка, милая, на объяснения нет времени! – застонал Лешка. – Разыщи подругу, и убирайтесь! Когда будете в отеле – позвони. Вместе придумаем, что делать. А пока просто вспомни и сопоставь – сколько газет напечатали эту статью? Откуда они все знали? Слишком мало времени прошло! Вспомни, как было со мной. И быстрее, пожалуйста, быстрее!
– Хорошо, сделаю, – пообещала я, заразившись его тревогой. – Я побежала. И еще, – запнувшись, я прошептала, – я люблю тебя, Лешка.
Спрятав телефон в карман на липучке, я с удвоенной энергией бросилась на поиски подруги. Я расспрашивала на английском всех встречавшихся мне людей, но они лишь пожимали плечами.
Но тут я услышала знакомый голос, доносившийся из-за неплотно прикрытых дверей. Таньский что-то громко доказывала, безбожно коверкая английские слова.
Я вошла без стука. Таньский, просияв, бросилась ко мне:
– Ну наконец-то! Поговори ты с ним, у меня не получается!
– А кто это? – улыбнулась я смуглому вальяжному мужчине, сидевшему за столом и с каким-то нехорошим любопытством рассматривавшему нас.
– Это главный редактор, а может, владелец этой газетенки, – торопливо зачастила подруга. – Я не очень поняла, если честно. Я показывала всем, кого встречала, газету со статьей, и вот, попала сюда.
