– К сожалению, я не знаю пока всех подробностей, но по телефону сестра сказала, что именно благодаря вам она смогла вырваться из грязных лап этого сына шакала. – Глаза Мераба сверкнули такой дикой ненавистью, когда он обернулся к Рашиду, что, боюсь, нашего несостоявшегося «мужа» от мести оскорбленных родичей не уберегут даже самые толстые тюремные стены. – Но пойдемте, пойдемте скорее!
Он подхватил нас под руки и буквально потащил к ожидавшим у машины родственникам. Гюль уже пришла в себя и, полулежа на заднем сиденье шикарного «Крайслера», радостно протягивала к нам руки:
– Ана, Тана, видите – папа успел! Он, оказывается, сразу позвонил своему другу в полиции, дяде Халиду, и сюда направили всех полицейских, бывших поблизости.
– Просто я понимал, – счастливо улыбнулся моложавый седой мужчина, совершенно не стеснявшийся слез, – что за вами обязательно вышлют погоню, потому и решил подстраховаться. Но я даже не смел надеяться, что мне посчастливится лично встретиться с негодяем, оскорбившим мою дочь и всю мою семью! – Счастливую улыбку сменила хищная. Ох, Рашид, Рашид! Почему мне кажется, что если ты и останешься в живых, то разговаривать будешь очень высоким голосом.
– Садитесь рядом со мной, хорошо? – тянула нас к себе Гюль.
– Но мы же все не поместимся, – улыбнулась Таньский.
– Поместимся! С нами будет только папа, а братья поедут следом вместе с охраной. Да, папа?
– Ну конечно же! А по дороге вы мне расскажете поподробнее о своих приключениях, и мы вместе придумаем, как вам помочь. О’кей?
– Еще бы не о’кей, – хихикнула Гюль и втянула нас в салон.
И только здесь, в кондиционированной кожаной прохладе, спазм напряжения наконец отпустил меня. Причем без предупреждения, сразу, отчего я медузой растеклась на сиденье. Казалось, из тела вытащили не только все кости, но и мышцы тоже, я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Пожалуй, языком тоже. Хорошо, Гюль начала свой рассказ первой. Правда, это «хорошо» длилось совсем недолго, секунд 30, потому что Фархад, отец Гюль, сразу же прервал дочь, слегка кивнув на безмолвного водителя:
– Доченька, ты нам дома расскажешь, чтобы не пришлось повторять для мамы. К тому же у тебя все невзгоды позади, а вот Ане и Тане надо как-то попасть домой.
– Нам не надо домой, – жалобно посмотрела на меня Таньский. – Ведь правда не надо, Ань?
– Это еще почему? – удивился Фархад.
– Долгая история, – тяжело вздохнула я, – но сначала у меня к вам будет огромная просьба – могу ли я позвонить? У вас ведь есть мобильный телефон?
– Да, конечно, – протянул мне навороченный аппаратик отец Гюль, – только не уверен, что у вас получится позвонить в Россию с дороги.
– Мне не в Россию, – улыбнулась я, – мой муж скорее всего здесь, в Египте. – С замиранием сердца я набрала самый лучший в мире номер. Сердцу надоело замирать, и оно возмущенно бухнуло в грудную клетку – давай-ка подруга, дыши, живи! Ну и что, что механический голос выдал тебе какую-то фразу на арабском? Позвонишь позже, когда приедешь в Каир. Там-то связь получше будет, столица все-таки!
– Не расстраивайтесь, – словно прочитал мои мысли Фархад, забирая телефон, – доберемся до дома, тогда попробуете еще раз. А сейчас, если для вас это не слишком болезненно, расскажите: почему вы не хотите возвращаться домой?
– Давай ты, – толкнула меня локтем Таньский. – У тебя лучше получится.
– Ну давай, – не стала упираться я.
ГЛАВА 34
– Значит, люди Мустафы Салима сегодня утром навестили лагерь Рашида? – задумчиво проговорил отец Гюль, глядя в окно. – Любопытно. Я сам лично не знаком с господином Салимом, но весьма наслышан о нем. И о его сыне тоже. Репутация у парня, прямо скажем, не очень хорошая. Но если Мустафа лично заинтересовался вашей, мадам, – с интересом посмотрел он на Таньского, – судьбой, значит, вам действительно удалось найти тропинку к сердцу Хали. Хотя, если честно, мне всегда казалось, что сердца-то у него и нет. Великолепные мозги, деловая хватка, чутье бизнесмена есть, а сердца – увы. Рад ошибиться. А вы, Ана, предполагаете, что ваш муж здесь, в Египте?
– Я не предполагаю, я уверена в этом, – счастливо улыбнулась я. – Даже его мобильник выдает фразы на арабском, и Мустафу о помощи просил он, Рашид упомянул об этом. Лешка, наверное, прервал гастроли и сразу вылетел сюда, как только узнал.
– Гастроли? – обернулся теперь ко мне Фархад. – А он у вас кто, простите?
– А он у Аны известный русский певец, Алексей Майоров, – торжественно объявила Гюль. – Не знаю, папа, как ты, но я слышала это имя. А вот песен, увы, не знаю. Я вообще раньше русской музыкой не интересовалась, но теперь обязательно буду слушать. Чтобы язык быстрее выучить.
– А зачем тебе русский язык? – удивился отец прихоти дочери.
– Ну как же, папа! – рассмеялась Гюль. – У меня ведь теперь появились две очень хорошие подруги, и я собираюсь к ним в гости, в Россию. Примете? – толкнула она нас с Таньским в бока.
– О чем речь! – улыбнулась Таньский, но улыбка как-то очень быстро сбежала с ее лица, словно появлялась там из-под палки. Или из-под веника.
– А вы, Тана, – внимательно посмотрел на нее Фархад, – что-то не выглядите очень радостной. Все страшное ведь уже позади, вас искали люди Салима, значит, вы сможете обратиться к нему и вместе заниматься освобождением Хали. Разве не так?
– Наверное, так, – попыталась было опять вытащить на свет божий улыбку Таньский, но на этот раз та уперлась – и ни в какую. – Вот только из головы у меня не идут вчерашние слова Рашида о том, что теперь я в полном его распоряжении. Значит, похитителям я стала не нужна. Но почему, почему? Неужели с Хали что-то случилось? – Она закусила губу и отвернулась к окну. Ох, по себе знаю – неблагодарное это дело – кусание губ. Они злопамятные, потом обязательно отомстят, став непослушными.
– Не расстраивайтесь, Тана, – успокаивающе проговорил Фархад. – Скоро все узнаете. Видите, мы уже подъезжаем к Каиру, минут через двадцать будем дома. Отдохнете, приведете себя в порядок, а потом я вам помогу связаться с нужными вам людьми.
– Не знаю, – смущенно протянула я, переглянувшись с Таньским, – неудобно как-то к вам домой ехать. Может, вы нас в какую-нибудь гостиницу поселите, а мы потом деньги вам вернем обязательно.
– Надеюсь, насчет денег вы пошутили, – сухо проговорил Фархад. – В противном случае я сочту это оскорблением.
– Извините, пожалуйста, я ничего плохого не имела в виду, – ох, этот мне восточный менталитет! Хоть и христиане, но понять их сложно. Ишь, насупился. И что я такого сказала?
– Папа, не сердись, мы же очень устали! А Ана особенно, ведь она всю ночь за рулем была. Нам надо отдохнуть. И в гостиницу они собрались, потому что боятся нас стеснить. Правда? – лукаво посмотрела на нас Гюль.
Так, придется, чувствую, все же направиться к ней домой. Хотя, если честно, меньше всего сейчас хотелось быть среди посторонних людей, следить за своими поступками и словами, чтобы не обидеть ненароком родственников Гюль. Но без их помощи нам действительно не обойтись.
