– Ну… – она задумалась. – Даже не знаю. Но я попробую что-нибудь придумать. Утром.
– Как… утром? Катя? Ты ведь шутишь?
– Нет ни малейшего повода для шуток, – она взялась за его галстук и потянула на себя. – Любимый мужчина, который целых десять дней ко мне не прикасался, задает глупые вопросы. Почему ты до сих пор одет???
Кирилл накрыл ее губы, ощущая на языке такой желанный, родной вкус.
– Мне надо в душ, родная… Я с утра на ногах и весь покрыт дорожной пылью…
– Тогда ванна подойдет гораздо больше.
Ванна в самом деле намного лучше помогала справляться с усталостью. Но теперь, когда все тело изнемогало от желания, он был готов пожертвовать остатками сил, чтобы скорее оказаться в объятьях любимой девочки.
Катя засмеялась, наблюдая за выражением лица мужа. Она слишком хорошо знала о его состоянии. Не только о звенящем напряжении в предвкушении долгожданного единения, но и о глухой ноющей боли, раскинувшей щупальца по мышцам и позвоночнику, из-за проведенных в дороге часов. И не собиралась утомлять еще больше. Никакого душа. Их роскошная ванна уже не однажды вмещала двоих, и сейчас вполне подходящее время повторить прежний опыт.
– Раздевайся. Я наберу воду и составлю тебе компанию.
Он вряд ли бы сумел точно ответить, что принесло большее облегчение: бурлящая вода, пропитанная какими-то удивительными маслами, название которых у него никак не получалось запомнить, или ее руки, пронизывающим бальзамом скользящие по телу. Усталость таяла, уступая место такому же кипению, которое окружало их со всех сторон.
Застонал, подтягивая жену к себе. Еще ближе, хотя между ними и так уже не было места даже для воды. Еще глубже, чувствуя, как сокращаются ее мышцы, перебивая удары сердца. Слишком жадно, как затерявшийся в пустыне путник, изнемогающий от голода и внезапно попавший на пир.
– Как же я соскучился…
– Расскажи мне, как сильно… Нет, лучше покажи…
Таких ночей уже было множество за семь лет, но каждая – как впервые. Откровение, граничащее с исступлением. Наслаждение, всякий раз превосходящее предыдущее.
Ему нравилось сплетать пальцы, ощущая хрупкость ее рук и их одновременную силу, которой он не уставал подчиняться.
Ласкать маленькую впадинку на животе, восхищаясь тем, как даже время преклоняется перед его женой, делая ее с каждым днем все прекрасней.
За мгновенье до того, как с ее уст сорвется крик, вдыхать его в себя, ощущая, как опаляется внутренность острыми волнами экстаза. Оставлять отпечатки своей страсти на ее руках и плечах и смущаться, как школьник, перехватывая брошенный Кате понимающий взгляд сестры, скрывающей под длинными рукавами такие же следы…
– Тебя привез Мирон? – она запустила руки в мокрые волосы, лаская и одновременно массируя шею. Было непонятно, кто из них получает больше удовольствия от этого. – Я могла бы сама встретить…
– Не люблю, когда ты ездишь по ночам. И секс в машине тоже не люблю.
Катя насмешливо приподняла брови.
– В самом деле?
– Ну… Я имел в виду, что здесь удобнее…
Она улыбнулась.
– Не собиралась с этим спорить. Пойду, разогрею еду.
Кирилл провел ладонью по ее щеке.
– Котенок, я не хочу есть. А вот от еще одной порции тебя не отказался бы…
Катя вздохнула.
– Даже не рассчитывай. Ни за что не поверю в твои сказки про ужин в самолете: ты никогда там не ешь. Поэтому, если хочешь продолжения, придется послушаться.
Спорить с ней было бессмысленно, да и уснувший было аппетит неожиданно дал о себе знать характерным урчанием в животе, вызвав задорный смех жены.
– Вот видишь, твой желудок намного честнее тебя.
Принесла ужин прямо в постель, отбрасывая в сторону мокрое полотенце. Устроилась рядом, с удовольствием наблюдая, как он ест. Перехватила кусочек с тарелки. Другой. Вечером не хотела ничего, а теперь поняла, как проголодалась.
– Спасибо тебе…
Кирилл хмыкнул.
– За то, что разбудил, мучил полночи и еще заставил готовить еду?
– За то, что вернулся раньше и спас меня от целого дня одиночества. Что хотел так сильно, что не стал ждать до утра. Что с тобой любая еда вкуснее. И любое мгновенье…
Он отставил тарелку, опрокидывая жену на постель.
– Я все съел, милая. Теперь могу получить обещанный десерт?
* * *
Сквозь сон показалось, что где-то гудит сирена. И гремит гром. Но в окно светило солнце, и никаких подобных звуков в их районе быть просто не могло. Но обдумать это Катя не успела: источник шума ворвался в спальню, протопав босыми ногами по родительской постели. С размаху плюхнулся отцу на грудь, продолжая пронзительно визжать от восторга.
– Папа приехал!
Кирилл, не открывая глаз, сгреб его в охапку, засовывая под одеяло.
– Тапочки одевать уже не принято? У тебя лапки ледяные, как сосульки.
– Не-е, – захихикал Артем. – Не холодно. Ты ночью приехал? А почему я ничего не слышал? А мы поедем на набережную? А подарок ты мне привез? А почему мы до тебя вчера не дозвонились? А…
Мужчина расхохотался, теребя взъерошенные волосы мальчишки.
– А ты не хочешь дождаться ответа хотя бы на один вопрос, прежде, чем задавать следующий? И пищи потише, пусть мама еще немного поспит.
Катя улыбнулась, обнимая сына.
– Я выспалась. Так что можешь шуметь, сколько хочешь. Только больше по мне не прыгай.
– Мамочка, а Маняша уже проснулась?
Кирилл повернулся к мальчику.
– И кто у нас Маняша? Новая игрушка?
Артем развеселился еще больше, снисходительно глядя на отца.
– Пап, ты что? Маняша – это моя сестричка, которая пока живет у мамы в животике. А можно я уже побегу смотреть подарки? – и, не дожидаясь ответа, умчался.
Мужчина застыл, не отрывая глаз от жены. Тронул спутанные волосы, погладил пальцами припухшие губы. Молчал так долго, что Катя даже немного растерялась, не угадывая его мыслей.
– Кир?
Он мотнул головой, накрывая ее рот.
– Люблю тебя.
Уткнулся в шею, глотнул родной запах, вкус кожи. Так и не привык за столько времени к этому растекающемуся по венам сумасшедшему восторгу, приходящему всякий раз, стоило лишь коснуться ее.
Катя притворно вздохнула.
– Ну вот, Темка испортил твой сюрприз на день рожденья.
– День рожденья? Катюш, ты ведь не собиралась молчать еще целых две недели??!! – спросил почти с испугом.
Тихонько засмеялась в ответ.
