– Да, Катерина, входите.
– Алексей Викторович, обед готов, – входить она не стала, только приоткрыла дверь.
– Катерина, может, хватит, а? – поморщился Алексей. – Что за демонстрация, ей-богу! «Алексей Викторович!» Ты еще господином Майоровым меня назови!
– Хорошо, – кивнула Катерина и, развернувшись, направилась в кухню.
– Что – хорошо?
– Хорошо, господин Майоров.
Алексей пнул ногой ни в чем не повинный журнальный столик. Томная тонкостенная ваза, вовсю флиртовавшая со столиком, не удержалась на донышке и упала, разлетевшись на мелкие осколки.
Вдребезги. Как его жизнь, которую он, Алексей, похоже, пнул так же сильно.
Шаркая ногами, словно старик, Майоров потащил себя в пищеблок. Есть, как всегда в последнее время, не хотелось. Но придется, завтра начинается очередной гастрольный тур, и надо быть в форме. Если люди хотят слушать его песни, значит, они будут их слушать. А все остальное никого не касается.
Утром за Майоровым заехал Виктор. Вернувшись неделю назад с Канарских островов, отдохнувший и загоревший администратор сразу же нанес визит своему шефу.
Оказалось, правда, что шефу визит этот не особенно и нужен. Еще меньше ему нужны были расспросы о жене. И вообще, не забывайтесь, Виктор! Вы – мой администратор, вот и занимайтесь своими прямыми обязанностями, а в мою личную жизнь не лезьте! Да и язык за зубами держите.
Собственно, Виктор никогда и не бегал с вывалившимся языком, словно употевший кобель, однако объяснять это своему боссу он стал бы раньше. Но не теперь и не этому человеку.
Виктор замкнулся. На семь запоров. И повесил на двери табличку: «Администратор Алексея Майорова. Беспокоить только по служебным делам».
Так что задушевные беседы во время тура Алексей мог вести теперь только с одним человеком – с Ириной. И за десять дней сумасшедшей гастрольной гонки он очень сблизился с этой девушкой. У него словно появилась младшая сестра, ласковая, заботливая и понимающая. Ирина знала все о происшедшем. Она поддерживала Алексея, успокаивала его. И ни разу не позлорадствовала: «А я же говорила!» Она вообще не позволяла себе обсуждать Анну, осуждать ее.
– Знаешь, – Алексей давно уже перешел на «ты» со своей новой подругой, – меня только одно беспокоит.
– Что именно?
– Почему Анна не дает о себе знать? Она ушла тогда практически в чем была, ушла и исчезла. Не взяла НИ-ЧЕ-ГО! И ни на что действительно не претендует. Не звонит, не пишет, не требует.
– Вот и хорошо, – Ирина улыбнулась и протянула ему бокал с вином. Они сидели в номере Майорова, отмечали завершение гастролей. Самолет вылетал через три часа. – Не вижу повода для беспокойства.
– Да как-то это все… – Алексей повертел бокал в руках, потом отставил. Он не смотрел в это время на Ирину, поэтому промелькнувшей на ее лице досады не заметил. – Неправильно это, нетипично для таких женщин.
– Не знаю, – собеседница усмехнулась, – что для кого типично, а что нет. Как-то не задумывалась. Ты лучше скажи, что слышно с оформлением развода? В Москву звонил?
– Все нормально, – Алексей старался говорить спокойно, но голос предательски дрогнул. – Расписка Анны, пусть и не заверенная у нотариуса, помогла формальности быстро уладить. Осталось только одно – каким-то образом передать ей документы о разводе, а заодно сообщить номер счета.
– В смысле? – Ирина удивленно посмотрела на Майорова. – Какой еще номер счета?
– Ира, – теперь уже удивился Алексей, – ты что, предполагала, что я выгоню вон беременную женщину, оставив ее без копейки? Что бы она ни сделала, она была моей женой, и я был с ней счастлив. И если Анна отказалась от каких-либо претензий, то это не значит, что она ничего не получит. Я собираюсь открыть счет на ее имя, куда буду переводить определенную сумму денег, вполне достаточную для безбедного существования.
– Какой же ты! – восхищенно прошептала Ирина. – Я и не думала, что такие мужчины еще остались. Мне казалось, они вымерли.
– Ничего, живем помаленьку, – смущенно хмыкнул Алексей. Затем посмотрел на часы и спохватился: – Ох ты, через полчаса уже выезжаем! А я еще не все вещи собрал.
– Не переживай, я помогу.
Ровно через полчаса они вышли из лифта в холл гостиницы. Весело гомонившая команда, увидев Майорова, притихла. Что-то разладилось у Алексея в отношениях не только с администратором, но и с музыкантами, и с танцорами. А ведь эти ребята вообще ничего не знали об Анне. Видимо, изменился сам Алексей. Но он старался не обращать внимания на возникшее напряжение. Время – лучший психотерапевт, все наладится.
– Алексей, ваш лимузин уже подъехал, – перешедший на «вы» Виктор смотрел куда-то в сторону. Он теперь всегда так разговаривал с Майоровым, словно от одного вида босса его тошнило. – Вы можете ехать в аэропорт.
– А ты? – Алексей упорно игнорировал «выканье» администратора, надеясь, что Виктор скоро успокоится, и все пойдет по-прежнему.
– А я с ребятами на автобусе.
– Как угодно, – кивнул шеф. – Ирина, пойдем.
Верная подруга хотела проводить Майорова до самой квартиры, но Алексей отказался. Общество Ирины его несколько утомило. Там, на гастролях, он нуждался в собеседнике, в друге. Но потом Ирины стало слишком много. А в самолете от липкой, навязчивой заботы костюмерши у Алексея началась изжога. Слишком много сладкого.
Поэтому домой он поехал один, налегке, поручив Виктору заняться получением и доставкой багажа.
Распрощавшись с водителем у подъезда, Алексей вошел в вестибюль. Кивнув подобострастно подхватившемуся консьержу, он направился к лифту. Впервые за последние три года Майоров возвращался в пустую квартиру.
Раздвигая серую, вязкую муть, вынырнуло яркое, спрятавшееся в защитный радужный пузырь воспоминание: он так же возвращается с гастролей, открывает дверь, а там… Сияющие счастьем глаза, синий бант на голове, смешной фартучек. И барабан. И звонкий смех. И…
И впервые за последнее время ему стало больно. Невыносимо больно. Муть испуганно заколыхалась – что-то было не так. На горизонте уже светлело. Ядовитый туман начал рваться в клочья. Безобразие какое! А грязь куда, а слизь, а вонь? К чертовой матери? Да у этой мадам такого добра более чем достаточно.
Впрочем, хорошего много не бывает.
Глава 17
Сколько Алексей просидел в звенящей пустоте квартиры, он не знал. Час? Два? А может, и больше. Пока звон пустоты не стал слишком уж навязчивым и громким.
Майоров сжал руками виски, стараясь загнать пульсирующий звон подальше. Получалось плохо. Вернее, не получалось совсем. К звону добавился стук.
Это же в дверь звонят! И кто же такой упертый?
Да уж, упертый. Причем во всех отношениях.
