Так, уединения не получится. Что, впрочем, совершенно не смутило второго самца. Он отложил автомат и, не сводя с меня капавшего маслом взгляда, занялся застежкой своих брючат.
Мои ноги моментально стали ватными и норовили подломиться в коленях. Причем в обратную сторону, словно у кузнечика. Больше всего мне сейчас хотелось умереть. За что я и получила пинок от дочери. Ладно, зайка, попробуем.
Я томно потянулась и кокетливо посмотрела на сопевшего самца. Его напарник уселся в кресло, дожидаясь, видимо, своей очереди. А что, баба сама хочет познать настоящих мужчин, не визжит, не сопротивляется, зачем тогда напрягаться и осторожничать? Вон какая беленькая, нежная, и ничего, что с пузом, это даже интереснее.
Руки ближайшей особи затряслись, завязки портков явно запутались. Араб, рыча от нетерпения, дергал их. Я подошла вплотную и опустилась на колени, зазывно глядя ему в глаза. Глаза эти съехались к переносице, белки покраснели, парень доверил мне самое дорогое и расслабился.
Вот только он несколько сместил приоритеты. Поскольку я, конечно же, цепко ухватила самое ДЛЯ МЕНЯ дорогое, но это вряд ли доставило арабу ожидаемое удовольствие.
В следующее мгновение я уже стояла, прижавшись спиной к стене и направив на совершенно обалдевших вояк их же автомат.
– Не двигаться, уроды, пристрелю, – надеюсь, английский ребятишкам знаком. Как-то они добрались же до тихой Чехии.
– Ты не сможешь, женщина, – прошипел первый претендент на интим.
Стоять с полуспущенными штанами было, видимо, не очень комфортно. Араб попытался было вернуть портки на место, на что я отреагировала довольно нервно. Автомат дернулся в руках, короткая очередь прошла сантиметрах в пяти от макушки храбреца. Тот вздрогнул и застыл, угрюмо глядя на недоразумение в тапках-кроликах и с автоматом.
– И что дальше? – поинтересовался сидевший в кресле. – Это гнездо неверных захвачено воинами ислама, деваться тебе некуда.
– Слушай, а можно без религиозного пафоса? – поморщилась я. – «Гнездо неверных», «воины ислама»! Ваши люди захватили этот гадючатник, чтобы освободить своих и навешать люлей америкосам. Так?
– Так, – усмехнулся араб. – А ты вообще кто такая?
– Очередной подопытный образец МакКормика.
– Женщина? Да еще беременная? Ничего себе! – уважительно покачал головой араб. – Это что же ты должна была натворить, чтобы сюда попасть?
– Не твое дело. И не надейся заговорить мне зубы, выстрелить я всегда успею.
– Слушай, разреши хотя бы Хакиму штаны надеть, не позорь его. Или тебе так понравилось их содержимое?
– Ага, – кивнула я, – никогда такой крошки не видела.
– Сука! – взревел побагровевший Хаким. – Ну, ты у меня дождешься!
– Раньше ты у меня дождешься.
– Так, что тут происходит? – похоже, их начальство прибыло.
Глава 28
Во всяком случае, сидевший в кресле араб вскочил и постарался изобразить стойку «смирно». Стойка получилась довольно корявой.
Но для Хакима даже это было недостижимой мечтой. Он с ненавистью смотрел на меня, надеясь, видимо, парализовать взглядом. Тоже мне, великий змей, нашел кролика! Возможно, мои тапки и впали в гипнотический транс, но руки автомат держали по-прежнему крепко.
А в полку посетителей прибыло. Самый главный полковник, что определялось по невыносимо начальственному выражению его физиономии и по черной беретке, кокетливо сдвинутой набок, брезгливо поморщился:
– Ну что, кретины, допрыгались? Вы забыли, зачем мы сюда пришли? Забыли?
– Нет, но… – корявая стойка преданно таращилась на босса. – Мы просто не ожидали найти здесь женщину.
– Эльхан, – босс устало покачал головой, – я порой сомневаюсь, что нас родила одна мать. Ты ведешь себя так, словно только вчера пас верблюдов. Тебе что, мало баб? А тебе, Хаким? У вас с этим проблемы?
Самцы угрюмо сопели, не решаясь ответить.
– А ты молодец, – ох ты, батюшки, дождалась и я своего звездного часа, дождалась! Всю жизнь именно такого признания и добивалась! – Ловко справилась с моими бойцами.
– Сочувствую, – буркнула я, не опуская ствол автомата.
– Ты? Сочувствуешь мне? – искренне удивился главный. – И чему, интересно?
– Тому, что у тебя такие бойцы. Особенно этот вояка впечатляет, – я кивнула на голозадого Хакима. – Убогий во всех отношениях.
Табун воинов ислама позади шефа радостно заржал и затопал копытами. А я окончательно убедилась, что приобрела новенького, сверкающего лаком и ненавистью смертельного врага. Ну и пусть! В данной ситуации это волнует меня меньше всего.
Табунщик рявкнул что-то на своем языке, жеребцы затихли. Главарь снова перешел на английский:
– Как тебя зовут, женщина?
– Анна.
– Послушай, Анна, Хакиму уже достаточно, он расплатился с тобой за твое унижение своим. Пусть оденется.
– Пошел вон, урод, – я любезно согласилась отпустить славного мужчинку.
Но не опустить автомат.
Волосатое нижнее седалище спряталось под штанами. Верхнее продолжало сверлить меня ненавидящим взглядом.
Бубня что-то на родном языке, Хаким побрел к остальным.
Я осталась у стены одна. Напротив толпились зрители. Басню прочитать, что ли? «Мартышка к старости слаба глазами стала…» Спеть еще могу. Мало им не покажется. Вон, лица какие одухотворенные, явно жаждут элегию Массне послушать. Извините, ребятки, моя виолончель дома осталась. Могу сыграть на автомате.
– Анна, что ты здесь делаешь? – ну вот, не хотят они приобщаться к высокому искусству.
– С автоматом стою.
– Понятно, – усмехнулся главный. – Переформулирую вопрос. Как ты попала в эту тюрьму?
– Вероятно, так же, как и остальные – в бессознательном состоянии.
– Зачем тебя сюда привезли?
– Для опытов. Мистеру МакКормику было очень интересно посмотреть, кто может родиться в результате его экспериментов.
– У, сын шакала! – ноздри араба побелели. – Я хочу задавить эту гадину собственными руками! Мало ему наших воинов, которых он изуродовал, теперь на женщин переключился, да еще беременных!
– Бахрам, не говори так! – сквозь толпу пробрался здоровяк престранного вида.
Несмотря на то что одет он был так же, как и остальные, в камуфляж и высокие ботинки, да к тому же почти до бровей зарос бородой, он мало походил на мужика. Плавные движения, мелкие шажочки, жеманная мимика – батюшки, откуда в их рядах гомосексуалист? А детина между тем уже теребил главного за рукав:
– Бахрамчик, ты же обещал! Я согласился показать дорогу сюда, чтобы освободить наших, но при условии, что моего дорогого Стивена не тронут, а отдадут мне. И мы поженимся! – бородач мечтательно закатил глаза и обнял себя руками за плечи.
