Бывают ведь разные ситуации и разные проблемы, иногда приходится обсуждать и очень острые вопросы, например такие, как недавняя трагедия в Беслане. Мы как саперы — ошибиться можем лишь раз. По крайней мере, я для себя понимаю это так.
— Лариса, ваша профессия, с одной стороны, позволяет вам быть всегда красиво одетой, а с другой — не подавляет ли это вашу собственную индивидуальность?
— Может быть, не очень скромно о себе так говорить, но я никогда не старалась быть на кого-то похожей. Для меня важно чувство меры. Одно время на телевидении было очень модно появляться перед камерой в штанах с заплатами, в немыслимых серьгах, а на всех оголенных частях тела — татуировка. Я с жалостью и ужасом смотрела на таких. У них преобладало желание выделиться любой ценой. Все же в человеке главное — внутреннее, а не внешнее.
— Неужели вам никогда не приходилось выглядеть экстравагантно, опять же в силу вашей профессии?
— Конечно, много раз. Однажды я вела церемонию Российского Национального Олимпа в золотых ботфортах на платформе сантиметров 20–25. На мне была короткая юбка в виде пачки и изящный, очень открытый корсет асимметричного кроя.
— А что вы любите носить в жизни?
— Больше всего остального ценю комфорт, поэтому одеваюсь демократично. Кроссовки или шлепанцы, брючный костюм. Если утром просыпаюсь с настроением, что хочу сегодня быть на шпильках, то надеваю шпильки и соответствующий этому костюм.
Но мой имидж — прежде всего элегантность. Мне нравится что-то среднее между английской строгостью и итальянским шиком. На грани. Вообще, всю жизнь стремлюсь к тому, чтобы в шкафу не было лишних вещей, но они все равно накапливаются.
Вернувшись с острова, кстати, многое раздарила. Отягощают жизнь, снова в суету тянут. А хочется о душе подумать.
— Какие украшения предпочитаете?
— Всевозможные. Если веду какой-то концерт, могу надеть яркую бижутерию. А кроме того, очень люблю авторские работы с серебром.
— Аксессуары — перчатки, сумки, головные уборы — являются важной частью вашего гардероба?
— Когда я села за руль, то очень сэкономила на головных уборах. А перчатки обожаю, не могу без них выйти из дома и люблю всякие: черные, цветные, удлиненные, короткие, но, к сожалению, очень часто их теряю. Из сумок предпочитаю всевозможные рюкзачки.
Черная сумка обязательно, остальные могут быть разнообразными по цвету и размеру. Не люблю менять сумки каждый день. Тогда нужно перекладывать все документы. Бывало не раз, что я забывала это сделать и приезжала на работу без документов. Поэтому сумка мне быстро надоедает, и чаще всего, относив ее сезон, больше уже к ней не возвращаюсь.
— Какие духи вы предпочитаете?
— Разных марок японские, французские, итальянские. Мне нравятся холодные запахи или классические.
— Лариса, у каждой женщины есть свое понятие, что такое красивая женщина. Как вы себе представляете это?
— Когда женщина — личность. Она должна быть умна и иметь свой шарм. Тогда на ее рост и фигуру уже никто не будет обращать внимания. А уж тем более на возраст. Алиса Фрейндлих или Майя Плисецкая — сколько бы ни было им лет — потрясающие личности, и этим все сказано.
— Как вы реагируете на комплименты по поводу вашей красоты?
Улыбается:
— Не хотелось бы от них отвыкать.
Лариса Гузеева
Звезда советского экрана Лариса Гузеева, известная всем по фильму «Жестокий романс», к сожалению, сейчас почти не снимается, тем не менее она по-прежнему остается любимицей публики.
— Лариса, одно время вы были телеведущей — это компромисс с жизнью или все-таки интересная работа?
— Когда мне предложили вести передачу «Я — мама», я долго думала, но в конце концов согласилась, потому что все темы, которые затрагиваются в этой передаче, так или иначе мне близки. У меня тоже, как и у многих, есть проблемы: второй брак, двое детей, взаимоотношения взрослых и ребенка, переходный возраст у детей. Да мало ли еще что. Все это меня как маму тоже волнует, я пропускаю эти проблемы через себя, когда веду передачу. И я подумала: если хоть одной женщине станет легче жить с нашей помощью, то это замечательно.
— А что в кино?
— Я не могу жаловаться, работы в кино много, хотя, к сожалению, не того качества и уровня, которого хотелось бы. Сейчас кино снимается не так, как двадцать лет назад, когда киноэкспедиции длились по полгода, когда работали все цеха — от гримеров до костюмеров. Сейчас собирается некая компания, снимаются в своей одежде, работа длится две недели максимум. Психологически это тяжело: ненормированный рабочий день по четырнадцать часов, невольно появляется творческий брак. Ведь физически невозможно находиться в образе столько часов. От переутомления я стала раздражительной. Не нравится мне это.
— У вас двое детей. Сын и дочь. С каким ребенком легче, с первым или со вторым?
— Со вторым. Мама сказала: «Пока ты молодая, занимайся карьерой», — и все взяла на себя. Я не знала, что такое бессонные ночи, что такое прививки, гулянье, кормление — все это меня миновало. Леля скорее моей мамы дочка и называет мамой ее. Однажды я сделала ей замечание, а мама выхватила ее у меня из рук со словами: «Вот роди себе свою и воспитывай, а это моя девочка». И это было так естественно. И Леля часто говорит: «Альбина моя мамочка, а ты — Лариска».
— Не обидно?
— Нет, конечно, я ее обожаю и она меня тоже. Просто все заботы о ней легли на маму, а дочка мне в удовольствие. Но я свое еще возьму. Вот начнутся скоро наряды и колечки — тут я и пригожусь.
— С сыном было по-другому?
— Совсем по-другому. Не было ни одной киноэкспедиции, ни одного кинофестиваля, чтобы я не брала Георгия с собой. Но и сын не был для меня бременем, ведь я родила его не в двадцать лет, а гораздо позже, поэтому другое совершенно состояние. Я его себе у Бога вымолила.
— С детьми отношения у вас ровные?
— У Георгия переходный возраст. Бывает, мы очень бурно выясняем отношения. Сын обижается: «Ты меня не любишь». Я ему говорю на это: «Я люблю тебя любого, даже когда ты себя чудовищно ведешь, даже со всеми твоими двойками». Но, видимо, я ставлю перед ним слишком высокую планку и требую от него не как от ребенка, а как от взрослого человека. Иногда мне бывает некогда объяснить ему и я начинаю требовать: «Ты должен, потому что я так сказала, и все». Наверное, это неправильно.
— Почему вы брали сына с собой в киноэкспедиции, не с кем было оставить?
— У меня была и няня, и домработница, и если я уезжала на день-два, то оставляла ребенка на няню, но если работать предстояло полгода вдали от дома, конечно, я брала сына с собой. И выходила из положения очень просто. Приехав на место, шла в гостиницу или в ресторан, выбирала среди обслуживающего персонала какую-нибудь чистенькую тетечку, которая мне нравилась, и говорила: «Сколько вам платят? Вы можете на две-три недели взять отпуск? Я буду вам платить столько в день, чтобы вы смотрели за моим ребенком». В начале девяностых, когда работы не было и денег у людей не было, на мое предложение охотно соглашались.
