– И папа! – подпрыгнула Ника.
– Кто бы сомневался, – буркнула Сашка. – Тоже тот еще змей.
– Неть! Папа хороший!
– Ладно, ладно, хороший. Недаром мама твоя на него не надышится. Ну что, истеричка, – подруга, с сомнением разглядывая кота, на всякий случай встала и отошла к детям, – успокоилась? Теперь в состоянии спокойно поговорить с генералом или опять в обморок хлопнешься?
– А кто хлопался, никто и не хлопался, – забормотала я, тоже поднимаясь. – Ну присела чуток, отдохнула на полу, так сразу – обморок. Ура! – Отвлекающий маневр удался, раскрученный за хвост кот угодил точнехонько в Сашино плечо, а потом отрикошетил в Славку.
– Эй! – покачнулся тот, перехватывая плюшевое орудие возмездия. – Поосторожнее! Я-то ни сном ни духом, и в мыслях не держал наезда на вас! Вы уж постарайтесь в следующий раз поточнее в маму целиться.
– Вот спасибо, сынок! Тетка совсем сдетинилась, а он еще и поощряет. В следующий раз! – Саша свирепо посмотрела на меня. – Звони давай, Зоркий Сокол – гроза бледнолицых.
– А вы в гостиную вернуться не хотите? – робко поинтересовалась я.
Дружное «нет!» многотонным валуном придавило чахлые ростки сопротивления. Ну и ладно.
– Сергей Львович, это снова я.
– Ну слава богу! – обрадовался Левандовский. – Ты что творишь, а? Решила старика до инфаркта довести?
– Прям уж, старик, – проворчала я. – Все бы старики такими были – Пенсионный фонд давно бы разорился.
– Ты чего психанула-то?
– А вы чего пугаете?
– Чем это?
– А кто сказал, что Лешу потеряли?
– Ну и что? Да, плохо, конечно, но не смертельно.
– Так выражаться яснее надо, Сергей Львович! Тогда нежные и слабые женщины, издерганные суровой действительностью, перестанут нервничать.
– Ладно, нашлась нежная и слабая, – добродушно проворчал Левандовский. – Да ты любого моего бойца в гроб загонишь и на могиле семечки щелкать сядешь.
– Кто? Я?!
– Ты, ты. Для начала скажи, как сама-то? Как дочь?
– Если коротко – все отлично.
– А подробнее?
– А подробнее – при встрече. Мы с Никой выезжаем в Москву.
– Ты уверена, что надо брать дочь?
– Абсолютно. Она нужна.
– В смысле?
– Потом объясню. А пока вы вкратце обрисуйте ситуацию.
Глава 25
– Вкратце? – хмыкнул Сергей Львович. – Что ж, попробую. Знаешь, Аннушка, я – болван. Причем, что еще обиднее – старый, опытный болван. Меня, профессионала, обвела вокруг наманикюренного пальчика ушлая девица из Конотопа!
– Откуда? – я невольно хихикнула.
– Из Конотопа. Что смешного-то? Между прочим, на Украине еще и Крыжополь есть, так что название родного Ирининого города звучит вполне цивильно.
– Извините, это нервное. Что же касается болвана – вы не правы.
– Ох, Аннушка, – Левандовский тяжело вздохнул, – давай не будем спорить на эту не очень симпатичную тему. Предваряя твои попытки самобичевания, договоримся так: мы вывернули себе на головы ведро пепла, печально покурили бамбук и закрыли эту тему.
– Хорошо, вывернули-покурили.
– Теперь по сути. И я, и Артур, и Виктор – да все мы, включая Кузнечика, сразу после аварии дежурили в больнице почти постоянно. Но Алексей первое время находился в коме, длительность которой не мог прогнозировать ни один врач. А возле него прочно обосновалась Ирина. И когда Леша пришел в себя, он был, если честно, мало похож на человека. Мы навещали его, разговаривали с ним, но с таким же успехом можно было разговаривать с гиббоном в зоопарке. Да и, думаю, от гиббона было бы больше эмоциональной отдачи. Инга так плакала после каждого посещения, что мы решили больше ее с собой не брать. А потом и сами перестали ходить, поскольку Ирина ограничила посещения. В общем, мы самоустранились, увидев, что Леша и на самом деле ходит за ней, как собачонка, и так же подчиняется. На нас он не реагировал вообще. В глазах же общественности Ирина являлась женой Майорова и имела право распоряжаться его судьбой. Черт, надо было настоять тогда, вопреки всем и вся, на лечении в Швейцарии! – судя по грохоту, раздавшемуся в трубке, генерал избил кулаком стол. – Но неохота было скандалить, тем более что мадам из Конотопа педалировала патриотическую тему. Не нужен нам берег швейцарский и клиника их не нужна! Свои, российские специалисты ничуть не хуже. Супер-пупер-санаторий! А был ли тот санаторий или дело ограничилось хутором в лесу? Который, между прочим, уже готовился когда-то в качестве тюрьмы для Майорова господами Кармановыми.
– Что?!!
– Да, Аннушка, да. Не знаю, простое это совпадение или нет, но в итоге Леша оказался-таки в персональной тюрьме один на один с Ириной. Я не знаю, что там происходило все эти месяцы, информации нет пока никакой, поскольку я сам всего неделю назад увидел этот журнал. И понял, что Алексей вернулся. И что он очень сильно рисковал, сказав то, что сказал. Разумеется, я тут же связался с Константином Марским, автором статьи. И уже через полчаса наши сотрудники из того региона подъезжали к Лешиной тюрьме. Но там никого не было.
– Вообще никого? – Я изо всех сил дула на едва тлеющий уголек надежды.
– Пусто. Причем видно, что уезжали в спешке, дом не был законсервирован. Повсюду валялись вещи, а в домике охраны зарастали плесенью остатки еды.
– И… – Я с трудом проглотила комок ужаса, застрявший в горле. – И никаких следов, никаких намеков? Может, Леша что-то оставил, что могло бы помочь в поисках?
– Увы, Аннушка, ничего. Они просто исчезли. И где их теперь искать – не знаю. Но, думаю, да что там – уверен, Леша жив. Этой крысе нужны деньги. Деньги Майорова. Это теперь совершенно ясно.
– Мне это было ясно сразу, – прошелестела я. – Кстати, поинтересуйтесь Андреем Голубовским, они явно связаны. Может, удастся найти ниточку.
– Уже интересовался, – и генерал запнулся, словно не хотел говорить дальше.
– Не тяните, Сергей Львович, – никак не удавалось придать шелесту эмоциональную окрашенность, поскольку с эмоциями у меня сейчас тоже было никак. – Все равно ведь узнаю.
– Сбежал Голубовский из колонии, еще в конце прошлого года сбежал. В розыске он, но безуспешно.
– Кажется, я знаю, где он скрывался до последнего времени.
– Я тоже знаю.
– Господи, Леша, родной мой, как же ты так! – Шелест неожиданно взорвался воем, дочка испуганно подскочила и обняла меня ручками за шею:
– Неть, мама, неть! Не надо!
– Это кто там, неужели Ника? – недоверчиво пробасил Левандовский. – Она что, уже разговаривает? Подожди, но этого не может быть!
