Минерва уставилась на него.
— Что?
— Выходи за меня замуж.
Последовала минута тишины, а затем чародейка расхохоталась. Это был неправильный смех, он звучал очень неестественно.
— Выйти за тебя замуж? Моя Лианна мертва.
— Ерунда. Немного холодной воды, и с твоей сестрой все будет в порядке.
— Она — не сестра мне! — в отчаянии простонала Минерва.
Мередит нахмурился. Что имела в виду эта женщина?
— Выйти за тебя замуж… — с недоверием повторила Минерва. — Я даже не знаю твоего имени.
Он старательно улыбнулся.
— Сэр Мередит, моя госпожа. Я упоминал, что я рыцарь?
— Мередит? Это женское имя. — Минерва снова рассмеялась истерическим смехом, это был скорее пронзительный визг, который поразил его в самое сердце.
В нем снова что–то сломалось.
Он вывалился, спотыкаясь, из хижины, пытаясь стереть с рук кровь, но вместо этого размазал ее по нагруднику. Она была повсюду: на лице, на сапогах, даже промочила белье.
Багха и Райдер поджидали его снаружи. Тело Лианны лежало у их ног.
Багха с виноватым видом переступил с ноги на ногу.
— Я стукнул ее слишком сильно.
— А другая? — спросил Райдер.
Мередит покачал головой.
Они направились из деревни в молчании. В пятидесяти ярдах от хижины на них с лаем набросилась собака, пытаясь вцепиться в ногу Мередита, словно для того, чтобы стащить с него сапоги. Он сильно пнул ее, животное завизжало и быстро умолкло. Подобрав дергающегося пса, он бросил его в колодец, откуда донесся легкий всплеск.
В полумиле от Королевского Леса их догнала группа мужчин под предводительством лесоруба.
— Мясники! — выпалил он. — Вы убили этих несчастных женщин. А что вы сделали с Минервой… да вы просто больные!
Сэр Мередит отвернулся.
— Идите домой, — сказал он.
— Вы убили их! Это были хорошие женщины. Кому–то вреда никогда не причиняли.
— Полагаю, ты имел в виду, что они никогда никому не причиняли вреда.
— Да пошел ты! — Лесоруб поднял свой топор.
Полдюжины мужчин последовали его примеру, сжимая дубины, топоры и самодельные кинжалы.
Сэр Мередит убил троих прежде, чем Багха и Райдер достали свое оружие, и вонзил саблю в сердце лесоруба. Затем он позволил Багхе отрубить им головы, с которыми они вернулись в деревню и насадили на столбы изгороди. Уцелевшие жители робко выглядывали из дверей, рыдая или съежившись от ужаса.
Не успели они уйти, как сэр Мередит изменил свою точку зрения. Королевские гвардейцы решили в конце концов предать это поселение огню.
ПРОСТО ДЕВУШКА
Саша чувствовала себя так, будто ее головой попользовались в качестве наковальни.
Она потерла виски и, не видя, куда идет, споткнулась и чуть не врезалась в проходящего мимо торговца, парня с худосочной физиономией, от которого слегка отдавало чесноком и духами. Он бросил на нее сердитый взгляд и что–то пробормотал слуге, который поспешал за ним. Она уловила только слова «неуклюжая стерва», произнесенные с напевным акцентом уроженца Тарбонна. Девушка удержалась от гневной ответной реплики и подавила желание отвесить ему пощечину. Затеяв свару на рынке, можно изрядно задержаться, а она и так уже опаздывает — у Амбрил появится еще больше поводов для подозрений.
Не впервые за это утро Саша прокляла себя за то, что поддалась коварному голосу, звучавшему в голове.
Она думала, что держит его под контролем после неприятного происшествия с лунной пылью, которую стащила из кабинета начальника порта в Сонливии. Они были уже на полпути через пролив Мертвеца, когда могучий порыв ветра сорвал с нее плащ и перевернул спрятанный в нем мешочек, покрыв всю палубу и смуглого капитана серебристым порошком. У гроза Амбрил вышвырнуть ее за борт заставила Сашу дать обещание, и она держалась изо всех сил почти две недели.
Но вчера вечером всепоглощающая страсть вернулась с удвоенной силой. После пропажи мешочка с хашкой у нее оставались только зеленые пилюли, которые она обнаружила в квартире Коула. Они были слабым заменителем лунной пыли, понадобилось почти половина пилюль, чтобы получить сносный кайф. Утренняя прогулка на рынок показалась Саше безупречным поводом, чтобы проветрить голову и избежать допроса старшей сестры.
Беломраморные улицы сверкали под Сашиными ногами, а она, пошатываясь, пробиралась меж рядов безупречно расставленных торговых палаток. На прилавках были разложены товары со всех уголков континента. Чтобы доставить их в Город Башен, купцы пересекали залитые солнцем пески далекого юга и отважно преодолевали опасности диких Ничейных земель к востоку. Она увидела торговцев из таких далеких мест, как Шамаат. Особенно хорошо были представлены Раздробленные государства: ящики, полные оливок и кроваво–красной вишни из Джанки, прекрасные вина из Тарбонна, медные столовые приборы из Эспанды и даже искусно выкованные доспехи из Гранца, которые превосходили все, что изготавливали в Благоприятном крае. Не было только никакого оружия — Белая Госпожа запретила торговать им в своем городе.
Саша поморщилась, когда торговец из Ничейных земель стал громко превозносить достоинства своего патентованного чудесного эликсира в трех футах от нее. Отвернувшись, она обнаружила, что смотрит прямо в лицо стража в белом плаще.
— Все в порядке, госпожа? — В голосе гвардейца — ни тени враждебности, столь привычной для Саши, встреть она кого из Алой Стражи в Сонливии. На самом деле гвардейцы — Белые Плащи, казалось, напрочь лишены агрессивности своих коллег из города на противоположном берегу Бурного моря.
— Да, офицер, — ответила девушка. Оставшиеся пилюли были надежно припрятаны в гостинице «Одинокая Сирена», где они остановились, и в любом случае, она не сделала ничего такого, чтобы дать основания для обыска.
— Тот мужчина, — сказал страж, кивнув в сторону купца из Тарбонна, который громко торговался сейчас с продавцом шелка из Ишара. — Он тебя как–то потревожил?
Саша в замешательстве уставилась на стража.
— Что?
— Я видел, как он до тебя дотронулся.
Покачав головой, она откинула с глаз длинные каштановые волосы. Все это начинало ее раздражать.
— Я на него налетела. Сама виновата. Я не смотрела, куда иду.
— Ты уверена? — Гвардеец слегка стиснул зубы. — Незнание наших обычаев — это не оправдание. Выдвини обвинение, и тот ублюдок лишится пальца, или двух. Белая Госпожа неодобрительно относится к тем, кто, болтаясь здесь, пристает к женщинам.
Услышав о лишении пальцев, Саша вздрогнула. Неожиданно в ее голове будто разорвалась зажигательная бомба, и, словно ее осколок, мелькнуло видение: шершавая рожа Трехпалого плавится в огне полыхающего склада.
