— Я видела, как горела твоя мать.
— Шаман применил магию, чтобы изменить внешность тетки, сделав ее похожей на мать. Это моя тетка сгорела.
— Почему ты мне это рассказываешь?
— Ты, должно быть, думала, что за чудовище может пожертвовать своей матерью. Я хотел, чтобы ты знала: я — не такое чудовище. Я никогда не хотел быть королем. Я думал, что смогу, быть может, использовать свое влияние, чтобы сделать что- то хорошее, показать отцу, что я достоин его имени. Я просто хотел, чтобы он мной гордился. Ты можешь это понять?
Илландрис уставилась на человека в клетке напротив нее. Боль, которую она видела в его глазах, казалось, вот–вот задушит ее, и тут она поняла, что на самом деле любит его. Прежде она просто любила короля. Теперь она осознала, что любит Магнара Кейна.
— Да, — ответила она, и ее голос чуть не сорвался. — Я понимаю.
— Я добьюсь, что ты будешь мной гордиться, — сказала Илландрис. Она обняла мать еще крепче, так, что услышала, как бьется ее сердце.
— Ты уже сделала это, детка, — ответила ее мать, взъерошив дрожащими пальцами ее волосы.
А сейчас мать гордилась бы ею?..
Сверху, от края помойной ямы, донесся какой–то шум. Она с опаской подумала, что на них опрокинут очередное ведро с нечистотами, но оттуда упала, закачавшись, веревочная лестница, и затем в яму спустился Йорн. На широком плече королевского гвардейца лежал мешок. Еда для них. Кормили их через день — так, чтобы не померли с голоду.
— Вот, — проворчал огромный воин и, запустив руку в мешок, достал буханку черствого хлеба и мех со свежей водой.
Илландрис смотрела на Йорна. Судя по его бородатому лицу, он встревожен, а его темные глаза говорят о том, что в нем идет внутренняя борьба из–за какого–то непростого решения. Он — порядочный человек, она это знает. Все это было для него нелегко.
— Король хочет, чтобы я привел нескольких найденышей, выпалил он, к ее ужасу. Йорн был неразговорчив. Так проявлять волнение — это на него не похоже. — Герольд говорил в его голове. Ему требуется жертва, прежде чем он сможет вызвать еще демонов с хребта.
Услышав это, Илландрис похолодела. Перед ее внутренним взором предстали обвиняющие лица Джинны, Родди и Зака.
— Нет… — прошептала она. — Ты не можешь…
Йорн заскрежетал зубами.
— Какого дьявола я дошел до такого дерьма? — неожиданно проревел он. — Я просто хотел быть королевским гвардейцем! Как мой дядя!
— Не делай этого, Йорн. Пожалуйста, — умоляла Илландрис.
— У меня нет выбора. Если не я, то это будет кто–то другой. Железный человек, или Вулгрет, или тот ублюдок Райдер.
— Йорн… выбор есть всегда. — Это произнес Магнар.
Гвардеец повернулся и посмотрел на свергнутого короля.
— Это были слова твоего отца. Он рассказывал тебе, что случилось в Красной долине?
— Да. Он рассказал мне. Он сказал, что ты был прав, Йорн. Я сделал тебя в тот день капитаном гвардии из–за твоих поступков. Потому что мой отец тебя уважал.
Огромный воин нахмурился и устремил взгляд вдаль. Несомненно, вспоминая те давние события. Илландрис знала совсем немного о том, что случилось в Красной долине. Ее отец вернулся оттуда другим человеком.
И тут, похоже, Йорн принял решение. Он вынул из ножен свой палаш.
— К черту все это, — пробормотал он. — Это неправильно. Все это неправильно. Я вытащу тебя отсюда. — Он принялся рубить клетку Илландрис.
— Кто–нибудь тебя услышит! — прошептала Илландрис.
— Король сцепился на совете с вождями, — проворчал Йорн, тяжело дыша. — Думаю, у нас есть несколько часов, чтобы вытащить тебя отсюда.
— Вытащить меня?
— Через западные ворота. Я смогу убедить стражу дать тебе пройти. Черт, почти готово…
Мощным ударом палаша Йорн наконец прорубил клетку. Вложив клинок в ножны, он ухватился за разрубленные прутья и потянул изо всех сил. Они стали трещать и затем подались. С последним чудовищным хрипом он вырвал большую секцию решетки и отшвырнул ее в сторону. Затем он протянул исцарапанную и кровоточащую руку Илландрис и помог ей подняться на ноги.
— Теперь ты, — пропыхтел Йорн, повернувшись к клетке Магнара.
— Я остаюсь.
Илландрис закачалась и чуть не упала. После двух недель в этой жуткой тюрьме ее ноги были словно чужие.
— Но мы можем освободить тебя…
— Нет. Каждая секунда, которую вы теряете здесь, увеличивает опасность для тебя.
— Магнар…
— Я ослабел, Илландрис. Далеко не уйду. А когда Кразка обнаружит, что я исчез, он пошлет за мной полгорода. Уходи сейчас же. Спасайся.
Она встретилась взглядом с его глазами, прекрасными темно–серыми озерами, глядя в которые провела немало драгоценных мгновений, когда они лежали вместе в его постели в Великой Резиденции. Однажды они говорили о том, чтобы завести детей. Она помнила ту ночь во всех подробностях.
— Я не брошу найденышей, — неожиданно сказала она.
Йорн закряхтел и покачал головой.
— Они нас только замедлят. Мы можем добраться до Зеленых Дебрей, если поспешим. Низины лежат за этим лесом. Даже Кразка не последует туда за нами.
— Я не позволю этому ублюдку причинить вред ни одному из этих детей, — сказала она со сталью в голосе, что для нее самой оказалось неожиданностью. — Мы уйдем вместе с сиротами. Или я убью столько людей Кразки, сколько смогу, пока они меня не завалят.
— Иди с ней, Йорн, — прошептал Магнар. — Ты — королевский гвардеец. Как твой законный король, я приказываю тебе доставить их в безопасное место. Пожалуйста.
Йорн колебался. В конце концов он кивнул.
Илландрис встретилась взглядом с глазами Магнара в последний раз.
— Я люблю тебя, — сказала она.
И впервые в жизни она произнесла то, что действительно чувствовала.
Они выбрались из помойной ямы. Девушка едва сдерживалась, чтобы не кричать от неимоверных усилий, которые потребовались, чтобы подняться по веревочной лестнице. Затем они поспешили к литейной мастерской. Улицы были почти пусты — было еще рано, и если кому и показалось странным, что заляпанная дерьмом чародейка семенит за суровым королевским гвардейцем, они оставили это при себе.
Девушка ожидала снаружи огромного здания, прячась в тени, пока Йорн зашел внутрь, чтобы взять детей. Высокий воин выводил их из дверей, со светловолосой Коринной во главе, когда появился Браксус.
Илландрис напряглась, готовясь сделать что угодно, чтобы заставить замолчать старого кузнеца. Но он просто смотрел на нее. Его глаза слегка округлились, когда он заметил рану на ее лице. Он повернулся к Йорну.
