Интернет же, как всякая широко разветвленная сеть, имел столько возможностей для обрушения, что процесс сей мог бы экранизировать Питер, мать его, Джексон, даже не тратясь на сценаристов – отрубались отдельные роутеры, накрывались точки беспроводного доступа, ложились ногами ко взрыву узлы обмена данными, каждый день что-то из списка восстанавливалось подручными усилиями, а что-то новое, напротив, рушилось в небытие, и длилось это без малого месяц. Потом по миру проскакали Леголасы из вездесущего Гугла, под такой шумок подмявшего едва ли не полный контроль за узлами связи, с хирдами местных технарских дварфов и внедрили новый стандарт поддержания сети, из которой я ныне и черпаю данные, ставшие уже историческими. Кое-какие узлы поднять не удалось в принципе, из-за проблем с резервными копиями, на восстановление других просто не хватило пока ни рук, ни времени, что породило целый вал теорий заговоров – как же так, почему твиттер и фейсбук подняли, а частные странички домохозяек из пригородов Сент-Луиса, содержащие фотографии внуков и рецепты пирогов, избирательно похерили. К худу или к добру, но бесконечные тамблеры и инстаграмы никуда не делись, а вовсе даже запестрели с новой силой. Очевидно, нужно нечто большее, нежели конец света, чтобы выбить из человечества интерес к задницам семейства Кардашьян.
Выброс из всего множества прорех не только добавок к дыхательной смеси, но и более материальных частиц (вроде потусторонней пыли) в первую неделю после Сотрясения сковал население мира суеверным ужасом, потому что произвел впечатление натуральной ядерной зимы. Ну, в том виде, в каком ее подают в фантастике, которую далекие от науки люди упоенно считают научной. Чудовищное количество мельчайших крупиц ткани Междумирья взмыло над земным шаром и повисло щитом между его поверхностью и солнечным светом, блокируя животворное тепловое излучение. Резко стемнело, серьезно похолодало, до нуля градусов посреди лета; и многочисленные учреждения, призванные рулить твердой рукой в экстренных ситуациях, успели знатно осрамиться по всему миру. Кто-то отдавал идиотские приказы (понравилось решение одного из восточноевропейских парламентов – жечь ведьм и приносить жертвы какому-то языческому дядьке в накидке из шкур), кто-то напротив избегал каких-либо решений, призывая потерпеть и подождать. Многие совершенно логично приняли пример правительств, эвакуировавшихся в бункеры, за рекомендованный образ действий и сами посмотались в надежные убежища, оставив на растерзание перепуганной общественности бессловесных референтов. Оказалось, что доступ к тем или иным бункерам имеет приличное количество чиновников достаточно высокого уровня, то есть это часть государственного соцпакета, вроде зубного протезирования. Многие из пресловутых деятелей, впрочем, предпочли не мыкаться, добираясь до своего узаконенного места в казенном бомбоубежище, а оккупировать ближайшие доступные, предназначенные для других целей. Например, для гражданского населения. С чувством легкого восхищения я прочитал репортаж об американском конгрессмене, который во главе ближнего круга захватил в личное владение бункер в штате Мэриленд, чьим назначением было в случае ядерной угрозы обеспечить выживание более чем трех тысяч человек. Страна, оказывается, на полном серьезе была к такому готова. В соответствующих обстоятельствах конгрессмен должен был возглавить комиссию по распределению населения по этим самым убежищам, благо их в том регионе нашелся добрый десяток. Согласно репортажу, сидит он там до сих пор, благо бункер оборудован вполне капитально и вломиться туда снаружи не получается, а выйти сам он боится. Есть чего: он не только манкировал своими обязанностями по спасению граждан, но и прихватил с собой все, что нашел ценного, в том числе уникальные ключи и коды доступа от остальных подведомственных ему убежищ. То есть, накрой ту область радиация, народу бы оставалось только спасаться своими силами, в то время как девять идеально подготовленных к угрозе бункеров стоят пустующими. Теперь народный избранник вещает из бункера, пытаясь хоть как-то отвести от себя угрозу линчевания.
К облегчению масс и большому стыду паникеров, похолодание продержалось меньше месяца, а потом все массы, выброшенные из Отстойника в атмосферу, то ли в ней прогорели, то ли растаяли под прямым облучением солнечными лучами, то ли осели на землю. Как бы то ни было, к октябрю температура вернулась к полной осенней норме. Легкое смещение цветового спектра и искажение визуального восприятия в сумерках, которые я уже замечал сам, сохранились. Но на фоне проблем, мимо которых пронесло, они едва ли заслуживают упоминания. Даже посевы не успело побить нештатными заморозками – к тому моменту, как земля начала промерзать, щит как раз рассосался и тепло вернулось, необратимых повреждений не нанеся. Что, впрочем, не помешало ушлым перекупщикам круто задрать цены на продовольствие.
Ах да, чтоб не разводить беспросветную чернуху, нашлась и хорошая новость. Затуманенная наша атмосфера, как выяснилось к настоящему времени, круто снижает шансы на некий ультрафиолетовый мутагенез, через который ранее солнце карало любителей под ним пожариться. Непохоже на честный обмен, но все лучше, чем ничего, правда? Можно было бы надеяться на увеличение числа нудистов и особенно нудисток, и оно таки произошло. Фотогалереи прилагаются. К сожалению. Без дополнительных изменений в структуре мира, автоматически исправляющих отвратительные бесформенные телеса большинства участников сего движения, радости не добавилось.
* * *
– Бееее, – высказался фон, заставший меня как раз на просмотре этой самой галереи. – О вкусах не спорят, но в самом-то деле!..
К счастью, прибыл он не с пустыми руками – принес картонный стаканчик с кофе и вскрытый пакетик, в котором обнаружилась фасоль с сардельками. Они, оказывается, уже успели распатронить коробку, и даже эльф, отодвинув стул от стола, ковырялся пластиковой ложкой, выскребая из такого же пакетика что-то похожее на кашу. Чарли за соседним компом кликал мышкой с видом самым отвлеченным. Редфилд предложенное ему место в строю мониторов проигнорировал и с комфортом разместился прямо на полу под стеночкой. Тоже, разумеется, что-то жуя, и пакетиков вокруг него уже набралось на неплохую такую сдачу макулатуры. Или металлолома? Куда там фольгу сдают? Ну, с этим-то понятно, он читать не умеет, а Фирзаил чего? Неужели он знает только устную версию языка?
– Узнал что-нибудь новое? – спросил я его.
– Я? – удивился эльф. – Я жду, когда мы отправимся на выездную сессию.
– А почитать ничего не хочешь? Может, заметишь что-нибудь полезное.
– Не вижу ничего, что можно почитать. Я так понимаю, тексты содержатся в этих коробках? – Фирзаил кивнул на монитор. – Я вижу только мешанину ярких огоньков.
Вот так новость.
– Ты не…
– Что – не? Я не воспринимаю ваших технических устройств? Да, так и есть, – эльф равнодушно пожал плечами. – Не все, наверное. Когда мы ехали в железной… автомобиле, правильно?… я слышал голос человека, которого внутри не было, и вполне понял ту часть доклада, что была исполнена на английском. Но то, что должно воспроизводить вот это устройство, мои глаза отказываются анализировать. А что такого? Вы вот не видите волокон Плетения, которые для меня очевидны. Мы все же не настолько идентичны, чтобы наши чувства накрывали одни и те же спектры.
