Деннис перевел дух. Слова из него лезли с большим трудом, словно где-то внутри сцепляясь и путаясь разлапистыми аффиксами.
– Я не против, если ты заберешь девчонку. Она та еще заноза в заднице и из них всех самая крепкая на излом, и тут ей тесно, как если бы ее в домике для Барби заперли. Но боюсь я, что тебя не сегодня-завтра какая-нибудь гадина сожрет, и ее кишками забрызгает. ОПЯТЬ. И я не знаю, сколько таких раз она еще переживет, отшучиваясь, а когда возьмет пистолет, как третья их подружка, и… Понимаешь, о чем я?
– Думаю, да, – ответил я без раздумий и помимо воли добавил. – Сэр.
Черт. Старый долдон, оказывается, тот еще человек. Со всеми нужными буквами. А я, как мудак, уже начал было примериваться, куда его пнуть для начала. Иногда сам себе так противен, что хоть иди с фоном позадирайся.
– Это хорошо. Очень хорошо, потому что я сам от натуги с мысли сбился.
– Ничего, мысль донесена. Знаешь, даже удивительно, что ты себя считаешь дерьмовым отцом. Мой, заботясь о моем душевном здоровье, советовал что-то вроде «Глотку лучше резать сзади, чтобы в глаза не заглядывать».
Деннис фыркнул.
– Таков мир жестокой конкуренции. Каким бы дерьмовым отцом ты ни был, всегда кто-то да обскачет.
В дверь осторожно царапнулись.
– Босс? – в голосе Энджи прозвучало чересчур наигранное беспокойство. – Вы там как? Не пукнули с натуги? А то вытяжка уже сто лет не работает.
– А знаешь что, забирай, – раздухарился комендант от такой заботы. – Психика у нее покрепче, чем у большинства взрослых мужиков, да вряд ли тебя сожрут первым.
– Эй-эй! – Энджи забарабанила в дверь энергичнее. – Хорош там меня распродавать! По крайней мере, не таким тоном! Вы хоть махр мне выбейте!
– Я тебе щаз пыль из задницы выбью! – рявкнул Деннис, и натиск вмиг оборвался под испуганное ойкание. – Видал? Заранее сочувствую тому, кого она будет изводить следующим. Никакого уважения!
Странный он все-таки. Можно подумать, уважение – это почтительное молчание и глубокие реверансы. Как бы не так. В наших кругах уважение безошибочно определяется по тому, как человека подкалывают. Пока не заслужишь глубокого личного одобрения, никто на тебя и самой бородатой шуточки не потратит. И если тут применима подобная система мер, то нахальная девица перед ним прямо-таки благоговеет.
Впрочем, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. По меркам дядечки, всю жизнь перебивавшегося от смены до рапорта, подобную модель поведения можно и впрямь счесть вызывающей. Тем больше оснований их друг от друга освободить, пока умилительные перепалки не превратились в дуэль на ратушной площади.
Деннис мощным толчком выпихнул дверь из рамы, и Энджи немедленно сунулась в едва появившуюся щель. Сдается мне, она сознательно переигрывает. То ли изучает босса на предмет определения порога терпимости, то ли сознательно его доводит до белого каления, чтобы и впрямь отпустил. Чтоб их, эти проблемы дерьмовых отцов и гиперактивных детей.
– Должна заметить, босс, вы в том возрасте, когда упоминание пыли из задницы проходит по разряду самоиронии.
– Цыц! – рыкнул на нее комендант. – Думала, я буду тут играть строгого папочку?
– Ну, вроде пока играли.
На это Деннис не придумал сразу, что сказать, зато злобно запыхтел и, протолкавшись к выходу, покинул камеру. За дверью остановился, сурово глянул на меня. Я со вздохом вышел следом, и комендант принялся звенеть ключами, запирая решетку.
– Так куда это – с вами? – заинтересовалась Энджи кокетливо.
Да чтоб я знал.
– Ну, в целом – куда-то туда. В пампасы.
– Э… даже на трамвае не покатаете? Вот же мужики пошли бесцеремонные. У вас хотя бы план действий есть?
– Есть! – уверил Мик, чем удивил даже меня, но подробности плана раскрывать не стал. У него это периодически срабатывает. Пароль знаешь? Знаю. Проходи…
– План у нас известный, – пояснил я несколько скованно, ибо, согласитесь, одно дело запустить приглашением от всего сердца, и совсем другое – ухитриться подать эту оферту как привлекательную. Это как мелкий шрифт в договоре, который вы подсовываете раззяве-инвестору с широкой дружеской улыбкой, а он вдруг нацепляет на нос сильные очки и отпечаток гарвардского юрфака. Прямо неуютно становится – сейчас ведь прочитает и в лучшем случае засмеет, а то и полицию вызовет. – Пойти куда-нибудь. Найти что-нибудь. И что-нибудь с этим сделать, желательно так, чтобы всем сразу стало хорошо.
– План такой, да, – подтвердил Мик, энергично кивая. – Мейсон большой мастер таких вот планов.
Из рабочего зала, отгороженного от нас тонкой переборкой, донесся истеричный смешок Айрин.
– Предоставляете соцпакет? Президентский люкс? – требовательно уточнила Энджи, заняв высокомерную позу с упором руки в бедро. Очень эффектные у нее позы, явно отработанные. Будь она еще не в уменьшенном масштабе исполнена – я бы даже оробел. – Танцы со звездами? Кино на большом экране? Лангусты, трюфеля, ласточкины гнезда?
– Икра, – пообещал фон. Роль второго пилота он выполняет по методу создателей «Санта-Барбары» – с неуместной бодростью и постоянно теряя нить, зато неостановимо. – Если повезет. Скорее всего, кабачковая.
– Индонезийский деликатес – мозг обезьяны, – я покосился на него, пытаясь передать мысль «заткнись и не позорься». – Эволюционировавшей, но не сильно.
– Ну, хоть спа?
– Это легко. Можете с Айрин в грязи побарахтаться.
Фон мечтательно закатил глаза, представляя такую картину.
– Спасибо, Мейсон. Ты сделал мой день.
Мне и самому понравилось. Надо только успеть вмешаться до того, как ше-халк Айрин поломает миниатюрную ниндзю на колене, как пучок соломы.
– Ну, вы нашли себе хипстершу, – разочарованно скривилась Энджи. – Босс, вы правда намерены отдать меня, такую умную и красивую, этим расхитителям гробниц?
– Эй! Вот не надо поминать расхитителей гробниц всуе! У меня детские комплексы.
Деннис глянул на меня с подозрением. Он из того поколения, для которого этот термин имеет сугубо утилитарное негативное значение. Небось до сих пор считает за секс-символ ту утрированную блондинку с нарочитым поддувалом.
– Не пускайте ее, мистер Гламберг! – взвыла за стенкой всеми позабытая Софи с уже готовыми слезами в голосе. – Она ведь обо все подряд норовит убиться!
– Никого я никуда не отдаю и не пускаю! – гаркнул комендант, как раз дозаперший свой схрон. Винтовку он до сих пор держал в руке, а тут, ощутив потребность пожестикулировать, сунул Мику и, всклокочив чахлые свои остатки волос, вывернулся из коридорчика в общий зал, чтобы видели его сразу все. – Все тут взрослые люди и могут делать, что хотят! Если ты, Энджела, хочешь идти исследовать Зияния, лопать этих самых лангустов или барахтаться в грязи – на здоровье, с удовольствием выдам тебе расчет и помашу вдогонку. Не хочешь – оставайся, только ради бога сядь уже за стол и прекрати вокруг меня порхать, как стрекоза. Я за тебя решения принимать не буду, ты и сама отлично с этим справляешься.
