Внезапно вспомнил прочитанные когда-то давно-давно стихи:
Даль голубых небес была беззвездна и печальна,
Их угрюмое созвучье было тягостно-обидно,
Без блаженных исступлений и экстазных песнопений,
Темный сон был таинственен и страшен…
«Сон! Ну конечно, это сон!?» — стрельнула мысль.
Сергеев с неимоверным трудом открыл глаза и увидел белый свет.
— Ну, вот и молодец, Ермолай! — раздался знакомый веселый мужской голос.
Он увидел на белом фоне улыбающееся мужское лицо, лицо знакомое.
Ермолай хотел было что-то сказать, но не смог.
— Лежи-лежи и ничего не говори, — изрек мужчина. — Я твой друг, майор Истомин, говорить буду я, — кивнул головой. — Слушай и запоминай. Вы обследовали восточную наземную сторону хранилища. На тебя сзади напал бурый медведь, он тут ягодами промышлял, а вы его потревожили. Майор Флейта его застрелил и тем самым спас тебя. Конечно, от встречи с косолапым тебя, скажем так, слегка помяло. Медики сказали, два ребра у тебя сломаны, кажется, 12 и 13, перелом руки, лицо поцарапано. Падая, ты по касательной ударился головой о камень, получил сотрясение. Такие, друг, дела, нельзя тебя оставлять одного, только я уехал и вот, пожалуйста, — снова кивнул головой. — Ты уже третий день лежишь в госпитале. Мы за это время приняли и разгрузили последний состав с золотом, закончили обследование верхней части хранилища. Все получилось у нас хорошо. Врачи сказали, ты еще недельку, другую проваляешься. Мама тебе письмо написала, потом прочитаешь. На «Капле» ждут последний состав с серебром. Так что считай, операция «Призрак» благополучно завершена. Кстати, комиссар Голиков представил тебя к награде и досрочному присвоению воинского звания лейтенант. Поправишься — проставишься…
Ермолай слушал майора и… оживал. На лице его появилась слегка заметная улыбка…
— Тут у товарища Булганина появились новые идеи, — весело продолжал майор. — Но без тебя, Ермолай, он точно ничего не сделает. Но сейчас главное для тебя — это выздоровление. К тебе будет прикреплена специальная опытная медсестра.
Из-за огромной спины майора показалось молодое, курносое улыбающееся женское лицо.
«Ба! — удивился Ермолай. — Да это же медсестра из Загорского госпиталя! Мила!?».
Собрав все силы, выдавил:
— Мила…
— О! — весело воскликнул Истомин. — Узнал сестричку! Значит, пошел на поправку!..
