– Конечно.
Когда она передавала воду, их пальцы соприкоснулись. От его разгоряченной кожи пахло лимонным лосьоном после бритья. Притягательный аромат. Он не смотрел ей в глаза.
– Спасибо.
Она положила руку ему на плечо.
– Как у него дела, Кристофер? В самом деле. Он говорит, он в порядке, но ясно, что это не так.
Кристофер повел плечами, ее рука повисла плетью вдоль тела.
– У него все будет хорошо. Просто не все еще встало на свои места в голове. Он винит себя за то, что произошло, по-прежнему не уверен в том, что ему стоит работать врачом. Просто ему нужно время.
Кристоферу явно не терпелось уйти, но Элеонора поняла: если не скажет этого, упустит что-то важное.
– Кристофер.
– Да?
– Я благодарна тебе за все, что ты делаешь для Кирби, но ведь я тоже скучала по тебе и с нетерпением жду на следующей неделе.
Кристофер замер, как животное, почуявшее угрозу, и шумно втянул воздух.
– Моя семья будет рада снова увидеться с тобой.
– А ты, Кристофер?
Она отказалась от уверток. Больше не было ни гордости, ни игр. Ей просто хотелось почувствовать что-то, кроме беспокойства, боли и страданий. Он сжал бутылку так, что треснул пластик. Вода разлилась по всей кухне.
– Прости. – Он схватил рулон бумажных полотенец, но она забрала его.
– Забудь. Я сама приберу. – Она снова положила руку ему на плечо. – Неужели мы просто не можем оставаться друзьями, как раньше?
Кристофер взрослый, совершенный, потрясающе сексуальный и харизматичный мужчина. Она взглянула на него, не скрывая своей растерянности и желания вновь ощутить себя женщиной.
Наконец он заговорил:
– Я и есть твой друг, Элли. Но это все. Я тот же парень, как и десять лет назад. Ты предложила мне выбрать – я сделал это. Теперь ты скорбишь, возможно, тебе одиноко, но это не повод играть с огнем.
Прежде чем она успела ответить, он взял ее лицо в свои руки. Твердые пальцы были горячими, слегка мозолистыми. Уверенными. Чувственными. Атмосфера в кухне наэлектризовалась. Несмотря на распахнутые окна, на ее лице выступила испарина.
– Мне всегда казалось, что ты живешь настоящим. Это изменилось?
Он пожал плечами, поглаживая ее щеку, возможно, бессознательно.
– Нет. Но даже я понимаю, что лучше не связываться с женщиной, которая потеряла так много. Элеонора, я всегда буду рядом. Мы сможем болтать, советоваться или просто проводить время вместе. Как друзья. Но ничего больше. Поверь, потом ты поблагодаришь меня за это.
– Нечего мне покровительствовать. – Она ощутила ком в горле. – Я взрослая женщина и могу принимать собственные решения.
– Знаю. Но на этот раз я собираюсь быть сильным. Последние восемнадцать месяцев ты заботилась обо всех, кроме себя. Потеряла мужа, почти потеряла брата. Родители живут на другом континенте. Дед угасает у тебя на глазах. Можешь рассчитывать на меня, Элли.
– Но только как на брата.
– Да.
– У меня есть брат. – Она коснулась губами его ладони. – Еще один мне не нужен.
Не хотелось признавать, что его пафосные речи не лишены смысла.
– Элли, не делай этого. – Он почти простонал, словно она пытала его. – Пожалуйста.
Пришлось приложить немало усилий, но она отстранилась. Кристофер представлялся ей идеальным способом сбежать от трудностей повседневной жизни, восхитительный и удивительно знакомый. Она хотела прижаться к нему. Но слишком много воды утекло. Во многом она все еще чувствовала свою вину.
– Хорошо. Мы друзья. Я поняла.
И наклонилась вытереть воду. Кристофер опустился рядом с ней на корточки.
– Пожалуйста, не сердись, Элли. Я не вынесу этого. Ты и Кирби очень дороги мне. Я чертовски рад, что ты вернулась.
Он говорил правду. Она видела по его глазам и пыталась скрыть всю глубину своего разочарования.
– Я не злюсь. Все. Иди. У меня еще дела.
Неделю спустя Элеонора перед зеркалом обдумывала свой наряд. Вес, который она набрала во время беременности, почти сошел, но грудь осталась полной. Красное платье на тонких бретелях, которое сначала показалось неплохим выбором для праздничного вечера, выглядело чересчур коротким. Правда, на дворе август.
Шелковистая ткань льнула к телу. Глубокий вырез подчеркнул грудь, колье из горного хрусталя оттеняло молочную белизну кожи. Она подколола волосы на висках, остальные рассыпала по плечам. Из-за жары Элеонора хотела поднять их, но потом она вспомнила, как в детстве Кристофер дразнил ее и время от времени ухватывал прядь, чтобы потянуть.
Ей хотелось, чтобы он вспомнил, как близки они были в детстве. Страшно хотелось вернуться к нормальной жизни. Время, проведенное с Кристофером, лучшее в ее памяти. Все было проще.
Как она вошла в гостиную, Кирби длинно и низко присвистнул.
– Ничего себе, сестренка! А ты горяча!
Она покраснела.
– Спасибо. Ты уверен, что сможешь…
Он предупредительно поднял руку.
– Остановись сейчас же. Я дипломированный специалист. Естественно, на вечер ты можешь доверить мне заботу о пожилом мужчине и годовалом ребенке.
– Конечно, могу, но ты…
– «Ты такая обуза»!
– Кирби, не говори так! Это неправда.
Он приблизился и, обняв сестру, положил подбородок ей на макушку.
– Элеонора, я люблю тебя и обязан тебе собственной жизнью. Извини, что не смог встать на ноги раньше.
– Ох, Кирби.
Они рассмеялись. Он отстранил от себя сестру.
– Если ты когда-нибудь захочешь поговорить о Кевине, знай, я готов слушать. Не представляю, как тебе удалось пережить это. Никогда не смогу простить себе то, что не оказался рядом, не поддержал в трудную минуту.
– Перестань. – Она была готова разрыдаться. – Кирби, ты мог погибнуть. Где мне еще быть, как не рядом с тобой?
– Но как ты примирилась со смертью Кевина?
Вопрос выбил почву у нее из-под ног. Она шумно вздохнула:
– Я не хочу сейчас об этом говорить.
– Но, дорогая, ты никогда не хочешь. Это неправильно. Ты слишком долго сдерживаешься.
– И теперь, когда тебе стало лучше, ты считаешь, что настало время копаться у меня в голове?
Элеонора злилась за то, что брат испортил ее настроение перед вечером, который она так предвкушала. Теплый, участливый взгляд Кирби заставлял ее почувствовать себя еще уязвимее.
– Если не я, то кто-то другой. Мы могли бы найти тебе специалиста в Силвер-Глене. Элеонора, это важно. Совсем недавно я разговаривал с родителями. Они тоже очень волнуются о тебе. Я думал, ты говорила с ними, оказалось, я их единственная надежда. В итоге ты не поделилась этим ни с кем!
