Элеонора поцеловала брата в щеку и поднялась.
– Если у вас все под контролем, я пошла в душ.
Кирби вгляделся в нее:
– Ты так хорошо выглядишь этим утром. Даже появился румянец на щеках.
– Все хорошо. Спасибо, что спросил. Теперь мы можем перестать говорить о моем недавнем эпизоде?
– Ты хотя бы поговорила с родителями?
Она отказалась звонить им из больницы, не хотела беспокоить и отвлекать от работы, а когда выписалась, позвонила и довольно сухо рассказала о недавней госпитализации. Элеоноре было неприятно признавать собственную немощность.
Она вошла в ванную и закрыла дверь. Струи воды обжигали и бодрили. Давно она так не высыпалась. Стоя под душем, вспоминала события прошлой ночи. На теле не осталось ни одного места, которое бы Кристофер не ласкал вчера. Они занимались любовью так, будто завтра конец света.
Элеонора тревожилась.
На протяжении долгих месяцев она притворялась, что в первую очередь мать и лишь потом женщина. Однако рано или поздно тело должно было предать ее. И это случилось раньше, чем ожидалось. Она ударилась головой и несколько часов думала, что ей снова шестнадцать. Этого ли она хотела, мечтала вернуться в прошлое и стать девушкой Кристофера? Или желала чего-то настоящего?
Элеонора все еще обдумывала эту мысль, когда вернулась вниз. Мужчины сидели в гостиной. Кристофер катал на спине Эмори. Ребенок был в восторге и заливисто смеялся.
Элеонора любовалась ими. Каким-то чудом Кристофер буквально возродил брата и заставил поверить ее, что будущее будет ярче, чем прошлое. А Эмори доказал, что на него можно рассчитывать.
Словом, он вернулся в их жизнь и творил чудеса. Неужели она влюбляется в этого человека? Элеонора приложила руку к груди и почувствовала, как часто бьется сердце. Любовь не для нее. Она думала, что ей было суждено любить одного человека, но его не стало. К чему снова пытаться, рисковать?
Заставив себя присоединиться к веселью, она опустилась на колени и пощекотала животик сына.
– Это кто тут у нас такой сладкий?!
– Это мы, мы! – хором отозвались Кирби и Кристофер.
– Очень смешно! Нет, для меня существует единственный мужчина. – Она поцеловала сына в макушку. – Как насчет обеда?
– Хорошо. – Кристофер тронул ее за плечо. – Оставайся на месте. Мы с Кирби обо всем позаботимся.
– Я не больна!
– Элеонора, разреши побаловать тебя. Это мне приятно. – Он легко коснулся губами ее губ и обернулся, чтобы убедиться, что они остались незамеченными.
– Хорошо. Если тебе хочется.
– Хочется чего? – Он по-волчьи оскалился.
– Иди-ка найди моего брата, прежде чем он съест наш обед.
Обед прошел весело и безмятежно. Эмори был в хорошем настроении. Аппетит Кирби почти вернулся в норму. Элеонора улыбалась и выглядела расслабленной. Кристофер, перестав волноваться, всячески дурачился. Словом, все смеялись как дети.
После обеда Кирби передал сестре пухлый конверт.
– Вот фотографии, которые ты просила распечатать для родителей.
– Распечатать? – переспросил Кристофер. В век цифровых технологий это казалось ему чудачеством.
Элеонора принялась перебирать снимки.
– У родителей не всегда есть доступ в Интернет. Особенно теперь, когда они поселились почти в самых джунглях, вот и просили прислать фотографии. – Она покачала головой. – Невероятно, прошло только четыре недели, а Эмори так вырос!
Пока Кристофер смотрел фотографии, она обратилась к брату:
– Если я напишу небольшое письмо, ты мог бы отвезти его на почту?
– Конечно. Не проблема.
– Кристофер, у тебя есть скотч и ножницы?
– Ага. В кабинете. Он с той же стороны, что и спальня. В письменном столе. Поищи в правом выдвижном ящике.
Элеонора ушла. Кирби умиротворенно вздохнул:
– Она выглядит счастливой.
– Думаю, ты прав. Во всяком случае, мне бы хотелось в это верить. Надолго ли мы сможем удерживать ее здесь?
– Так долго, сколько потребуется. Моя сестра весьма упряма.
– Как и мы с тобой.
Кирби ухмыльнулся в знак согласия и хотел было что-то добавить, но не успел. Элеонора ворвалась в кухню с белым как мел лицом. Глаза метали молнии.
– Ты собираешься делать восхождение на Аконкагуа?
Кристофер увидел у нее в руке знакомый голубой проспект. По всей видимости, нужно прятать такие вещи надежнее.
– Да.
Что еще он мог сказать? Ему претила ложь.
– Когда?
– Следующей зимой.
Она резко обернулась к брату и ткнула в него пальцем:
– Это ты его надоумил!
– Нет, что ты.
Кристофер старался говорить как можно спокойнее:
– Я наметил эту поездку еще полгода назад. Кирби не имеет к этому никакого отношения.
– Но ему не удалось разубедить тебя!
– Путешествие такого рода стоит очень дорого, – объяснял Кирби. – Кристоферу крайне невыгодно отменять поездку. Аконкагуа – уникальный опыт. Десятки людей осуществили успешные восхождения в прошлом году. То, что случилось со мной и Кевином, чудовищный несчастный случай. С Кристофером все будет в порядке.
– Ты не можешь знать этого наверняка!
Кристофер молчал, чувствуя за собой вину. Он не сделал ничего плохого, но, черт побери, не хотел, чтобы Элеонора узнала об этом подобным образом. Он планировал самостоятельно рассказать ей, когда придет время. Кирби обнял Элеонору за плечи и привлек к себе.
– Кристофер очень опытный. Он покорил Килиманджаро и, естественно, знает, что делает, предусмотрел все риски.
Она обернулась через плечо и посмотрела на него влажными глазами:
– Это правда?
Кристофер хмуро кивнул. Элеонора оттолкнула брата и попятилась к стене.
– Вы оба неужели не чувствуете себя живыми, если не подвергаете себя смертельному риску? Почему совсем не думаете о своих близких?
Кирби нахмурился:
– Это несправедливо, Эл. Я был одиноким мужчиной, у меня не было женщины, когда это случилось.
– А как же я?! У тебя всегда была я!
Теперь побледнел Кирби. Казалось, противостояние между братом и сестрой длилось несколько часов. Элеонора прижимала проспект к груди так, словно это был ящик Пандоры.
Кирби провел руками по волосам.
– Понимаю, что ты чувствуешь, действительно понимаю. Но опасно водить автомобиль. Опасно летать на самолетах. Жизнь вообще рискованная штука, Эл. Если ты потеряла Кевина, это не значит, что и Кристофер обречен.
