Самое главное, он заботился о том, чтобы собственное сердце оставалось целым. Всегда был предельно честен с любовницами. Если они проявляли к нему излишний интерес, старался отстраниться.
Элеонора совершенно другая. Он действительно любит ее. И это не банальная ностальгия по славным временам, когда они были юны и свободны. Его чувства к сестре лучшего друга пережили годы и расстояние.
Подростком его смущало, насколько Элеонора его волнует. Ему нравилось проводить с ней время не меньше, чем с Кирби. Тогда он не знал, что влечение к ней есть некое глубокое чувство.
Теперь она вернулась в его жизнь, пусть и ненадолго, и все сошлось. Возможно, он просто стал старше и понял свои нужды. Возможно, между ними больше нет сдерживающих обстоятельств.
По спине струился пот, когда он рубил дрова, казалось намереваясь обеспечить все дома в округе на несколько лет вперед. Ему нравилось таким образом давать волю эмоциям, помогало выпустить пар. Хотя и не давало ответы на вопросы.
Сегодня вечером, когда Эмори уснет, у них с Элеонорой состоится серьезный разговор.
Когда Кристофер попросил приодеться к ужину, Элеонора взволновалась, заинтригованная. Она выбрала для этого случая простое шелковое платье цвета шампанского с вырезом лодочкой и почти полностью открытой спиной. Правда, она была вынуждена отказаться от бюстье.
У нее была небольшая коллекция украшений, большинство из них она унаследовала от бабушки и теперь из всего обилия блестящих браслетов и подвесок выбрала длинную жемчужную нить – подарок дедушки ей на свадьбу. Наверняка это сравнительно простое украшение стоило немалых денег. Но для Элеоноры нитка с мелким жемчугом была по-настоящему бесценна.
Чаще всего Эмори засыпал до семи вечера, поэтому взрослые могли поужинать один на один. За ужином они старались изобразить светскую беседу. Сегодня во время ужина в доме присутствовала домохозяйка Кристофера, которая приготовила собственную умопомрачительную версию печеного фазана с гарниром из свежих овощей.
Стол был очень красиво сервирован – кремовая скатерть, посуда ручной работы, темно-синяя и цвета охры. Серебряные столовые приборы выглядели увесистыми и древними. В связи с недавним сотрясением Элеоноры пришлось отказаться от вина в пользу воды.
Элеонора восхищалась сервировкой, Кристофер лишь пожимал плечами.
– Когда я закончил строительство дома, жены моих братьев взяли на себя смелость добавить все, что показалось им необходимым. Их это занятие увлекло, а я не противился.
– Они прекрасно постарались. Этот дом очень твой.
Им было трудно вести непринужденную беседу, не отойдя от недавней ссоры. Возможно, лучше, чтобы рядом всегда находился кто-то из подчиненных Кристофера.
Этим вечером Элеонора решила вести себя безрассудно. Жизнь то и дело наносит удары, поэтому она намеревалась в полной мере насладиться приятными моментами. Кристофер полностью подходит для этих целей.
Его смокинг был произведением искусства, и он чувствовал себя в нем так же удобно, как в любимой рубашке, спокойный и уверенный, как хищник, вышедший на охоту.
Она понимала его стремление к приключениям, пусть и не одобряла этого.
После того как они покончили с основным блюдом, им подали клубничное песочное пирожное. Элеонора не могла проглотить больше и отодвинула тарелку.
– Это невероятно вкусно, но я больше не могу.
– Элли, я потрясен. Неужели это комплимент? Мне нужно как можно чаще потчевать тебя вином.
– Иисус, ты еще не сотворил чудо!
Она приподняла бокал с прозрачной водой, понимая, что он дразнит ее, хотя комната действительно начинала понемногу вращаться.
Наконец, поблагодарив, они попрощались с домохозяйкой и остались наедине. В доме все стихло. Где-то вдалеке выл койот. Элеонора съежилась. Дом довольно далеко от города.
Кристофер постукивал ложечкой по скатерти и смотрел на чашку кофе, к которому так и не притронулся.
Элеоноре было душно. Она испытывала влечение к этому мужчине, презирала свою слабость и злилась на него. Он слишком небрежно относится к собственной жизни.
Было необходимо чем-то заняться. Например, убрать посуду со стола, но экономка предусмотрела все. У нее просто не было предлога выйти из-за стола.
– Мне пора в постель, – наконец сказала она. – Эмори рано просыпается.
Он поднял на нее тяжелый взгляд:
– Элеонора, нам нужно поговорить.
– Кажется, сегодня мы сказали друг другу достаточно.
Его взгляд задержался на ее жемчужной нитке.
Как бы их ни влекло друг к другу, они не счастливы. Кристофер недоволен ею, Элеонора им.
Он откинулся на стуле и сделал глоток из бокала.
– Дело в том, Элеонора, что нам непросто вместе. Несмотря на это, мне хорошо с тобой. Наши отношения могли бы продолжаться, если бы мы пошли друг другу навстречу. Но, по всей видимости, это тебя не интересует. Я предлагаю другое.
Ее колени задрожали.
– Что?
– Секс.
– И ничего больше?
– Я не хочу заводить серьезные отношения с женщиной, которая до сих пор живет с призраками прошлого и отказывается воспринимать меня таким, какой я есть.
От обиды у нее на глазах выступили слезы.
– Ты не знаешь, о чем говоришь. Но хорошо. Я тоже не заинтересована в мужчине, который ведет себя так, как ты.
– Отлично. Хотя бы здесь наши мнения сошлись.
– К чему эти жертвы? Я здесь ненадолго. Можешь утолить свой телесный голод каким-нибудь другим способом.
Он пожал плечами:
– Мне секс не нужен. Мне нужна ты.
Кристоферу ее удивление было непонятно. Сегодня она походила на принцессу. Платье было достаточно скромным, чтобы свести мужчину с ума.
Кристоферу понравился ее выбор украшений. Он хотел раздеть ее, оставив их на ней даже в постели. Его душил воротник.
Поднявшись, он протянул ей руку:
– Иди ко мне.
Она сделала несколько шагов ему навстречу, и он понял, что задыхается.
– Ближе.
Теперь Элеонора стояла так близко, что он чувствовал запах ее духов.
– Я здесь. Что дальше?
Как далеко она позволит ему зайти?
– Расстегни мою рубашку.
Она часто заморгала. Прохладные пальцы двигались вдоль его мощного торса. Когда она расстегнула рубашку, ее руки опустились вдоль тела.
– Что дальше?
– Сними с меня галстук.
Ее волосы коснулись его лица, когда она приподнялась на цыпочках, чтобы ослабить узел вокруг его шеи. Когда он оказался у нее в руках, она колебалась несколько минут, а потом, слегка покраснев, положила его ему в карман.
