Оставив тяжелые мысли, она вернулась к настоящему и принялась наблюдать за тем, как раздевается Кристофер. Мужчины и женщины раздеваются по-разному. Он резко остановился.
– Что?
– Ничего. Просто любуюсь.
Он улыбнулся:
– Я никогда не был эксгибиционистом, но, если это доставляет тебе удовольствие, могу протянуть еще с полчаса.
Она поманила его пальцем.
– Даже не думай.
Освободившись от всей одежды, он забрался в постель.
– Прости, что расстроил тебя утром.
Он не сожалел и по-прежнему собирался подняться на гору, которая убила ее мужа и покалечила брата.
– Все в порядке.
Элеонора не хотела портить настроение. А это неизбежно случится, если она скажет, что ее пугает то, что он будет подвергать свою жизнь опасности.
– Я уже говорила, что у тебя великолепное тело? Странно, что мне не пришлось сражаться с армией женщин, которые жаждут оказаться в твоей постели.
– Истории о моих подвигах сильно преувеличены. – Он сжал ее ягодицы. – Я чист, как свежевыпавший снег.
– Ага.
Господи, кажется, она влюблена в него. Кристофер почувствовал ее напряжение.
– Элеонора, расслабься.
Его пальцы играли с ее локонами, которые во время обеда удерживала винтажная заколка, куда-то запропастившаяся вместе с ее инстинктом самосохранения. Кристофер буквально пошатнулся от необычайного откровения, снизошедшего на него. Он влюблен в Элеонору. По уши влюблен!
Он провел рукой по лицу, желая удержать это необычное ощущение. Элеонора все еще не могла отдышаться.
– Ты хорош.
– Это ты вдохновляешь меня.
– Смешно.
Еще никогда в жизни он не был так серьезен и так сильно напуган, сильнее, чем спуск по одной из самых опасных снежных трасс в Европе.
Годами он доказывал себе, что больше не самый младший, кого старшие братья оставляли дома и уходили развлечься. Всякий раз, преодолевая очередную физическую цель, он избавлялся от ограниченного детства. Даже сейчас, с искалеченным коленом и запретом на дальнейшее катание, ему все еще хотелось вспомнить те ощущения.
Правда, с Элеонорой он испытывал нечто иное. Он хотел ее всю. Не только восхитительное тело, но и острый ум, чувство юмора, преданность и любовь. Страшно жаждал ее любви. Но это единственное, чего он никогда не получит, потому что это чувство она похоронила с мужем.
Нужно скорее собраться с мыслями, иначе она поймет.
– Элеонора, иди ко мне. Ты слишком далеко.
Она положила голову ему на плечо и закинула ногу на бедро. Он долго обнимал ее, упиваясь умиротворением и спокойствием, которые дарила близость.
– Ты нужна мне. – Он провел рукой вдоль ее щеки. – Не могу перестать думать о тебе.
Возможно, впоследствии он пожалеет об этих словах, но сейчас пусть она знает, как дорога ему.
– И ты нужен мне. Кристофер, займись со мной любовью.
Иногда секс бывает игривым, иногда эротичным и чувственным.
Он был готов отдать ей все, что у него есть. И этого бы оказалось недостаточно, чтобы она поняла, что он хочет остаться с ней навсегда.
Сколько времени? Кристофер не имел ни малейшего понятия. Возможно, прошел час или два. Казалось, он парит на облаке. Правда, оно растает, едва он откроет глаза. Они все еще вместе. Он облизнул пересохшие губы.
– Кажется, я не чувствую ног.
Она ущипнула его.
– Они все еще здесь.
Он попытался собрать волю в кулак и отстраниться от нее, но тщетно.
– Тебе не тяжело?
– Ничего, я выдержу. – Она рассмеялась.
Кристофер улыбнулся и зарылся лицом ей в шею.
Вдохнул ее запах.
– Надеюсь, ты умеешь реанимировать. Иначе, если мы снова займемся любовью, я могу умереть.
– А я думала, ты большой сильный спортсмен.
Он почувствовал, как ее пальцы прикоснулись к его волосам. Он действительно попал в беду, если даже столь простой жест так волнует его.
– У всех есть свои слабости. Кажется, ты – моя слабость.
Глава 14
«Ты – моя слабость».
Что он хотел этим сказать? Она тщательно обдумывала сложившуюся ситуацию. Ее успокаивало ощущение близости с ним, физической и душевной.
Да и простыни на ее кровати были превосходными, казались прохладными даже посреди жаркого лета.
Сейчас они находились в абсолютном согласии. Элеонора чувствовала, как бьется сердце. Их ноги были переплетены. Прошло совсем немного, и между ними вспыхнуло былое пламя. Каждый раз, когда он доводил ее до оргазма, ее тело тотчас же начинало желать его снова.
– Ты хочешь спать?
Он приподнялся.
– Дай мне пятнадцать минут.
Когда часы показывали три утра, они наконец решили поспать. Кристофер не предложил ей выбрать, на какой стороне постели спать, привлек к себе и обхватил за талию. Элеонора слишком устала, чтобы сопротивляться. Она чувствовала его ровное дыхание на своей спине, но не была уверена, что он действительно заснул.
Через несколько часов их разбудит Эмори.
Сможет ли она рассказать о Кевине? Элеонора знала, что нельзя построить с Кристофером настоящих отношений, не рассказав ему всего. Но распахнутое сердце легко ранить. Также невозможно предположить его реакцию на ее признание.
Он потянул ее за волосы.
– Элеонора, засыпай. Эмори все равно, выспишься ты или нет.
– Знаю.
После продолжительного молчания Кристофер вдруг заговорил о том, что потрясло Элеонору до глубины души.
– Мне хотелось быть твоим первым мужчиной, а сейчас хочется, чтобы Эмори стал моим сыном.
В горле застрял ком. Элеонора едва смогла заговорить.
– В каком-то роде так оно и есть. Была юношеская любовь, но все же…
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.
– Да.
Еще он хотел, чтобы Кевин никогда не появлялся в ее жизни. Никогда не сбивал с толку Элеонору, не женился на ней.
– Ты расскажешь мне о нем? Пожалуйста. Я хочу знать, каким он был. У него был потрясающий вкус.
Какая ирония!
– Не могу. Кристофер, прости, я просто не могу этого сделать.
Если она расскажет, он отвернется и больше никогда не посмотрит в ее сторону.
Кристофер спал урывками ровно до того момента, пока не услышал Эмори. Малыш успел привыкнуть к нему и широко улыбнулся, когда он достал его из кроватки. После смены подгузника они оба отправились на поиски завтрака. Молоко и мюсли. Эмори проголодался, а потому с завтраком они покончили в два счета.
