Путырчик и Марченко помогали родственникам Вадима с организацией похорон, хотя особой нужды в их присутствии там не было, сотрудники фирмы Плужниковых справились бы и сами. Но пара мужиков на машине лишней в любом случае не была, поскольку родителям Вадима стало совсем плохо. Как бывает всегда, когда внезапная смерть вырывает из жизни молодого, сильного, полного планов на будущее человека. Да еще такая страшная смерть.
Конечно, подробностей аварии родителям решено было не сообщать, зачем им знать, что это произошло не случайно, а по злобному умыслу какого‑то урода.
Потом были похороны, были слезы, было горе. И — расследование преступления. Не принесшее пока особых результатов.
В машине, как и предполагала Лана, все возможные следы убийцы были уничтожены огнем. Найти хоть одного свидетеля, видевшего, кто подрезал тормозной шланг в джипе Плужникова, не удалось, хотя автомобиль стоял во дворе дома, где жили Ирина и Вадим. Ночь была дождливая, все поздние гуляки, включая бомжей, попрятались по норам, даже собачники в такую погоду не задерживаются на улице со своими питомцами: обежали пару кустов — и домой.
Звонили Ирине в тот день с мобильного телефона, украденного накануне у какой‑то раззявы в гипермаркете, после чего аппарат выбросили в ближайшую урну. Удалось определить место, откуда был сделан звонок — та же улица, на которой произошла авария. А это могло означать только одно — убийца был там.
Скорее всего, это он сидел в том самом, подрезавшем Плужникова, «Запорожце». Подгадил, быстренько скрылся в ближайшей подворотне, а потом выполз полюбоваться на дело своих рук и больного разума.
Во дворе дома неподалеку от места аварии действительно нашли угнанный утром того дня старенький «Запорожец». Но нашли только через неделю, когда хозяин антикварного авто, выкарабкавшись из очередного запоя, сообщил об угоне, причем выяснилось, что у него пропали и ключи от этой ржавой коробки.
Само собой, и на рулевом колесе, и на панелях, и на ручке переключения передач отпечатки пальцев были. Вот только принадлежали эти отпечатки владельцу «Запорожца», Мокроносову Эдуарду Владленовичу.
Эксперты‑криминалисты облазили каждый обшарпанный сантиметр сомнительного средства передвижения, но, увы — безрезультатно. Преступник не оставил ни личной визитки, ни записки с адресом, ни самого завалященького медицинского рецепта с указанием имени и фамилии. В общем, ничего, что обычно находят мудрые и опытные эксперты в телесериалах.
Прошел почти месяц с момента гибели Вадима, но обнаружить хоть какие‑нибудь зацепки не удавалось, несмотря на то что над этим трудились не только представители органов правопорядка, землю носом рыли и сотрудники охранной фирмы Плужниковых, консультировал которых Матвей Кравцов.
Почему Кравцов лично занялся этим, несмотря на загруженность по основному месту работы?
Здесь, как поняла Лана, проклюнулся и набирал силу робкий поначалу росток личного интереса. Кравцов, от которого в годы его постоянных спецназовских командировок ушла жена, забрав с собой сына, к женщинам с тех пор имел чисто потребительский интерес. Нет, он вовсе не видел всех без исключения дам гнусными предательницами, не способными на верность и преданность, среди его друзей и знакомых было много счастливых пар. Но себя считал привитым от излишней доверчивости, убедив, что в его возрасте (аж сорок два года!) найти вторую половинку невозможно. Да и зачем? Ему и так вполне комфортно. Вот только…
Лана видела, с какой тоской Матвей смотрит иногда на счастливых пап с сыновьями, идущих на футбол, горячо спорящих о чем‑то в магазине рыбацких принадлежностей или с хохотом отбирающих друг у друга одну на двоих пачку мороженого.
Сына Кравцов не видел с тех пор, как от него ушла жена. Она быстренько выскочила замуж за состоятельного пузанчика и, отправив мальчика учиться в Англию, с комфортом проводила жизнь. Куда проводила? Ну‑у‑у, в салоны красоты, в массажные салоны, в фитнес‑клубы, да мало ли мест, выматывающих слабую женщину до потери пульса. И совести.
Школа в Англии была закрытой, руководство учебного заведения специально предупредили, и все попытки Матвея увидеться или хотя бы поговорить с сыном утыкались в железобетонное «No!».
Вот так и жил Матвей Кравцов, начальник службы безопасности строительного холдинга: полностью сосредоточившись на работе, забив на личную жизнь.
Пока, разбираясь с обстоятельствами гибели хорошего мужика, с которым был знаком, пусть и шапочно, не встретил Ирину, его вдову. И не поразился степени ее отчаяния и силы духа.
Умирая от горя, Ирина тем не менее не превратилась в вечно ноющую медузу, нет, она загнала боль глубоко внутрь и сконцентрировалась на розыске убийцы ее мужа.
И, само собой, рада была помощи такого профи, как Кравцов.
Но — не удавалось найти ни малейшей зацепки, ничего, что могло хотя бы намекнуть на мотив преступления. Все дела, которые вел Вадим в своей фирме, были абсолютно прозрачными, Плужников никогда не ввязывался в откровенно криминальные разборки, какие бы деньги ему ни предлагали.
Что‑то личное? Ирина, пусть и была абсолютно уверена в муже, все же поручила своим сотрудникам собрать всю возможную информацию по этому поводу. Но — все свидетельствовало о том, что Вадим никаких связей на стороне не имел. Память мобильного телефона, электронная почта — ничего. В смысле — ничего, порочащего ее мужа. В последние годы в жизни Вадима Плужникова была только одна любимая женщина — его жена.
Тупик.
В котором и топтались сегодня, спустя четыре недели после гибели Вадима, все, собравшиеся на просторной кухне Плужниковых. А собрались там Ирина, Матвей, Лена Осенева и Лана с Кириллом.
Причем произошло это как‑то спонтанно, у всех присутствующих были разные планы на этот субботний вечер. Кирилл готовил Лане какой‑то сюрприз, причем подготовка эта проходила вот уже почти месяц: загадочное лицо, прерывающиеся при ее появлении телефонные разговоры, какие‑то бумаги, с хихиканьем рассыпавшиеся по полу в самый неподходящий момент и заставлявшие мужчину торопливо сгребать их в кучу — зрело нечто грандиозное.
И вроде бы наконец созрело. Во всяком случае, Кирилл попросил Лану ничего на субботу не планировать.
Но днем ему позвонили на мобильный и сообщили что‑то не очень приятное. Не катастрофическое, нет, иначе взрывоопасный господин Витке не ограничился бы громкими воплями из‑за плотно прикрытой двери спальни. Судя по обрывкам долетавших до гостиной фраз, ближайшие перспективы звонившего радужными боками не переливались.
— Случилось что‑то несимпатичное? — поинтересовалась Лана, когда из спальни вылетел пыхтящий от возмущения паровоз «Кирилл Витке». — У тебя дым не только из ушей идет, вон, из всех отверстий со свистом!
— И ничего не со свистом, — проворчал Кирилл, с размаху плюхаясь на диван рядом с девушкой. — Просто иногда степень кретинизма отдельных особей превышает все разумные пределы! Один дебил недопонял, другой олигофрен перепутал, третий идиот побоялся уточнить, и в итоге — мы сегодня сидим дома и смотрим телевизор!
