– Да, – пробормотал Женька, с тоской взирая на скучный гардероб, – щеголихой нашу девушку не назовешь!
– В жизни у человека бывают и другие интересы, – заметила Рита, неизвестно почему ощутив внезапную жалость к Тоне.
– Например? – хмыкнул Фисуненко. – Любовь к искусству?
– А почему бы и нет?
– Да потому, что к этому самому искусству Антонина Печникова имеет весьма опосредованное отношение! Ты можешь себе представить, по какой причине еще молодая, полная сил женщина станет проводить время с пожилой актрисой? Если бы Рогозина была, скажем, Лайзой Миннелли или Элизабет Тейлор, со всеми их миллионами, то я бы очень даже понял, но Илона, похоже, находится в стесненных обстоятельствах! Ну сколько она может позволить себе платить помощнице, тысяч десять-пятнадцать? Этого едва хватит на оплату съемной комнаты, и все же Антонина работает на Илону.
– И за жилье платит, – добавила Рита, – хоть и не шикует.
– Нашли чего? – поинтересовалась квартирная хозяйка, входя.
– Ничего особенного, – покачал головой Женька. – Ваша жиличка живет скромно, если не сказать – бедно.
– Верно, – согласилась женщина. – Но она заплатила сразу за два месяца, и я успокоилась. Тонька ничего лишнего себе не позволяет, по кафе не ходит, по магазинам – тоже. Если не работает, сидит себе в комнате. Тихо так, слова от нее не дождешься. Я пробовала ее приглашать в гостиную – телик, там, поглядеть или поболтать, но она всякий раз отказывается.
– Вы ее не спрашивали, где она раньше жила, есть ли у нее семья, муж?
– Интересно, – усмехнулась квартирная хозяйка, – та женщина тоже об этом спрашивала!
– Что еще за женщина? – навострил уши Фисуненко.
– Да приходила тут одна, с месяц назад. Все Антониной интересовалась, только я ее в дом не впустила – ходят, понимаешь, всякие… Вы – дело другое, представители органов, а кого попало я к своим жильцам не допускаю!
– Опишите женщину, пожалуйста.
– Невысокая такая, пожилая, худощавая. Но не старая. Хорошо одета, хоть и недорого. Деловая – вопросы свои из блокнота зачитывала… Ни дать ни взять, частный сыщик!
– Что еще добавить можете?
– Волосы у нее были совсем седые. Ну, знаете, после определенных лет мы, бабы, краситься начинаем, а она, словно не желая замечать возраста, этого не делала. Но – стрижка, укладка и все такое… Больше ничего сказать не смогу.
– Говорите, она про Антонину спрашивала? – подала голос Рита.
– Да. И странные такие вопросы задавала!
– Например?
– Ну, типа как давно она у меня снимает, где работает, где раньше работала – в общем, детектив, ни дать ни взять! Но я ведь не обязана отчитываться перед посторонними о личной жизни жильцов, верно?
– Верно, – успокоила женщину Рита. – Вы нам очень помогли, спасибо.
– Так Антонине-то говорить, что вы приходили, когда она появится? – поинтересовалась квартирная хозяйка.
– Если появится, – Женька нацарапал на листочке свой и Ритин телефоны, – сразу же звоните!
– Ну, что думаешь? – спросил он, как только они отошли от квартиры.
– Понятия не имею! – развела руками Рита. – Обычно люди исчезают по одному, а здесь сразу две особы пропали.
– Это если не считать Евгеши, – заметил Женька.
– Думаешь, живыми мы их не найдем?
– Не надо поспешных выводов. Но у тебя сегодня будет трудный день.
– Это почему?
– Потому что тебе придется прямо сейчас дуть на вокзал, чтобы купить билет в Орел на завтра.
– Что? В Орел?
– Чтобы мне поехать, надо оформлять командировку, договариваться с начальством и писать гору бумажек. Кроме того, как я объясню цель поездки? Антонина не является ни свидетелем по делу, ни подозреваемой! Ты же можешь спокойно съездить туда, откуда приехала наша девица, и все выяснить. В конце концов, может, она решила отчалить на родину, насовсем или родных повидать?
– И оставила всю свою одежду здесь?
– Ой, не смеши! – махнул рукой Женька. – Если бы у меня был такой гардеробчик, я бы только и мечтал забыть его где-нибудь!
* * *
Рита сама не помнила, как оказалась на вокзале в Орле, так быстро все произошло. Билет удалось достать без проблем, и Рита провела четырнадцать часов в комфортабельном двухместном купе в полном одиночестве. Квартирная хозяйка Антонины оказалась дамой предусмотрительной и переписала данные паспорта жилички и адрес в Орле, по которому прописана женщина. Они совпали с теми, что передал Рите Вадим – по крайней мере, можно надеяться, что адрес настоящий. У Риты было время продумать, какие вопросы задать родственникам Антонины, если таковые существуют.
Дверь открыла сухонькая старушка. «Кем же она приходится Антонине? – удивленно пронеслось в голове у Риты. – Неужели матерью?» Трудно представить себе менее похожих родственниц! Высокая, здоровущая Антонина ничем не напоминала эту субтильную пожилую женщину.
Рита представилась и уточнила, правильна ли ее догадка о том, кем хозяйка квартиры приходится Печниковой.
– Да, – кивнула та. – Я – Марина Сергеевна Печникова, а Тоня – моя дочь. Она что-то натворила?
Рита заметила, что мать Антонины выглядит не слишком удивленной визитом частного детектива. Кроме того, она сразу предположила, что «Тоня что-то натворила» – обычно в таких случаях родители думают, что это с их ребенком могло что-то произойти.
– Тоня пропала, – ответила Рита. – Я хотела узнать, не возвращалась ли она домой?
– Нет, не возвращалась, – покачала головой Марина Сергеевна и добавила: – Заходите.
Рита прошла в скромное жилище матери Антонины. Все выглядело чистенько и аккуратно, но у Риты возникло такое же ощущение тоски, как при инспекции гардероба Тони на съемной квартире. Мебели, стоявшей в тесной гостиной, наверное, лет шестьдесят, как и ковру на полу. За ним, судя по всему, ухаживают тщательнейшим образом, но выцветшие пятна на нем неумолимо выдавали возраст.
– Сварить вам кофе? – спросила хозяйка квартиры, но Рита покачала головой.
– Спасибо, я в поезде попила. Значит, ваша дочь…
– Мы потеряли связь с тех пор, как Антонина пустилась в эту авантюру.
– В какую такую авантюру? – насторожилась Рита.
Печникова внимательно посмотрела на нее, словно решая, стоит ли говорить. Рита затаила дыхание, пытаясь придать своему лицу как можно более располагающее к откровенности выражение.
– Вы, наверное, уже знаете, раз пришли ко мне?
– О чем?
– Ну, что Тоня мне не родная дочь?
– Нет, я… ничего такого не знала!
– Пожалуй, я все-таки сделаю кофе, – сказала Печникова, поднимаясь. На этот раз Рита не стала ее останавливать. Когда все было готово, мать Антонины принесла поднос, на котором стояли две кофейные чашки и сахарница. Кофе оказался плохим – дешевый сорт, сваренный в капельной кофеварке и успевший остыть, пока прогонялся через фильтр, но Рита сделала над собой усилие и отпила глоточек.
