Существует мнение, что долгосрочным результатом коллективизации стало формирование ряда институтов, крайне неблагоприятных для роста производительности. Чтобы можно было оценивать правомерность этого утверждения, вне зависимости от приводимой аргументации, для его обоснования требуется анализ более широких временных рамок, чем только десятилетие 1930-х гг.; более того, представляется, что оно сомнительно по своей сути. Достижения аграрного сектора СССР в период внедрения технологического оборудования оказываются довольно впечатляющими: объемы урожая, а также темпы его увеличения соответствуют показателям географически сходных регионов Северной Америки, равно как и выработка с гектара (Джонсон и Брукс. 1983). На графике 4.1 приводится сравнение темпов прироста урожаев пшеницы в Советском Союзе и на территории Северной Дакоты. В длительной перспективе траектории развития этих регионов были идентичны: урожайность зерновых в обеих странах оставалась на одном уровне до послевоенного периода, после чего произошел приблизительно одновременный прорыв, в основе которого лежал прирост использования удобрений фермерскими хозяйствами. С учетом приведенных аргументов невозможно объяснить негативные показатели производительности советского сельского хозяйства только лишь влиянием коллективизации.
Кроме того, в процессе повышения продуктивности аграрного сектора, помимо фермерских хозяйств, задействованы и другие институты. Например, управление водными ресурсами предполагает участие государственных учреждений, которые строят плотины и ирригационные системы; в механизации участвует промышленный сектор; разработкой биотехнологий в целом занимаются специализированные исследовательские институты, которые обычно национализированы, так как новое знание является общественным достоянием. Американская история дает такие примеры, как Инженерный корпус армии США, ответственный за возведение дамб, компания John Deere — производитель тракторов или Калифорнийский университет, в сферу деятельности которого входила разработка мер по улучшению земель районов выращивания винограда, что способствовало развитию винной промышленности Калифорнии.
В 1930-е гг. сельскохозяйственное развитие предполагало в первую очередь механизацию и ирригацию, и Советский Союз активно использовал эти возможности. Отсюда можно сделать вывод, что сохранение крестьянских хозяйств в Советском Союзе вовсе не являлось гарантированным способом увеличения объемов выработки или повышения производительности аграрной отрасли страны.
Главная идея всех этих рассуждений: в начале 1930-х гг. коллективизация оказала непосредственное негативное влияние на объемы сельскохозяйственной выработки. Снижение выработки же повлекло за собой сокращение промышленного производства и уменьшение ВВП. При этом сокращение поголовья скота высвободило существенные объемы продовольствия, позволив избежать снижения производства продовольственных товаров. (Следует отметить, что голод стал результатом государственной политики распределения продовольственных запасов, а вовсе не сокращения объемов продовольствия). К концу 1930-х гг. сельскохозяйственное производство удалось восстановить. Остается не ясным, росла бы производительность советского сельского хозяйства в последующие годы быстрее, не будь в истории страны такого явления, как эпоха коллективизации.
Преображенский в действии: государственный бюджет
С учетом приведенных выше соображений можно попытаться определить, каким образом в конце 1930-х гг. коллективизация способствовала экономическому росту. Представляется целесообразным начать анализ с предложений Преображенского, который был сторонником того, чтобы государство снижало закупочные цены на зерно и прочие сельскохозяйственные продукты, в то же время повышая цены на потребительские товары. Эта политика, по его мнению, позволила бы высвободить определенный объем капитала крестьян для финансирования инвестиций в промышленный сектор.
В первую очередь, необходимо искать проявления теории Преображенского в сфере государственных финансов. Анализ этой сферы показывает, что в 1930 г. налоговая система, действительно, была реорганизована таким образом, чтобы дать возможность реализовать теоретические расчеты Преображенского (Хольцман. 1955; Фицпатрик. 1994): главной статьей дохода государственного бюджета стал так называемый налог с оборота — налог с продаж производителей, применяемый в основном к потребительским товарам. Предприятия сектора производства потребительских товаров перерабатывали хлопок, зерно, мясо, которые крестьяне продавали государственным агентствам по закупкам, производя из них ткань, хлеб или сосиски. К издержкам этих производителей и ценам на продукцию прибавились средства, собранные в виде налога с оборота. Для увеличения объема капиталовложений требовался более высокий налог с оборота, что вызвало закономерный рост цен на потребительские товары по отношению к закупочной цене сельскохозяйственной продукции. Налог с оборота представлял собой административный инструмент, позволяющий претворить в жизнь теорию ценовой политики Преображенского.
Введение этого налога позволило привлечь значительные денежные средства. В 1937 г. объем покупок ткани, хлеба, сосисок и прочей продукции в розничных магазинах составил 110 млрд руб. (табл. 9.1). При этом переработка сельскохозяйственного сырья в бакалейные товары и ткани обошлась в сумму примерно 17 млрд руб.: разница составила 93 млрд руб. (110 млрд — 17 млрд). Без введения налога с оборота (или любого другого инструмента отчуждения прибыли) эти средства поступили бы в распоряжение крестьян в виде прибыли. Однако в действительности же произошло так, что налог с оборота поглотил только 76 млрд из 93 млрд руб., оставив крестьянам прибыль в размере 17 млрд руб. Именно столько они получили от агентств по закупкам за обязательный объем поставляемой продукции и в качестве выплат за машинно-тракторные станции. Иными словами, доля государства составила 82 % из 93 млрд руб. чистой прибыли, полученной благодаря покупкам, совершаемым потребителями.
Относительно государственных издержек эта сумма была довольно значительной. В 1937 г. совокупные расходы всех государственных учреждений составили 118 млрд руб., включая 56 млрд инвестиций в основной и оборотный капитал. Таким образом, за счет введения налога с оборота государству удалось финансировать не только все инвестиции советской экономики, но и прочие расходы в размере 20 млрд руб. В первую пятилетку поступления от сельскохозяйственных налогов составили только половину капиталовложений, однако с 1933 г. их объем уже превышал объем инвестиций
[128]. Сельскохозяйственное налогообложение представляло собой принудительный способ накопления капитала, позволяя изыскивать необходимые средства для финансирования промышленной революции Сталина в период реализации второго и третьего пятилетних планов (возможно, и первого), то есть сфера государственных финансов стала практическим воплощением идей Преображенского.
