— И ничего не доносить! — завопил Кипиани. — Я испугался за тебя!
— Вот именно, — прошипела надзирательница, она же — воспитательница. — Гошенька — добрый и ответственный мальчик, он решил, что тебе плохо, вот и разволновался. Вот ты бы как поступил на его месте? Продолжил смотреть телевизор?
— Во-первых, — проворчал Саша, — я при всем желании не смог бы этого сделать, потому что не вижу. А во-вторых, я бы вначале постучал в дверь туалета и поинтересовался, что происходит, а потом бы уже стал стучать вам. Да и то только в том случае, если бы Гошка не отозвался.
— Я не стукач! — В голосе Гошки зазвенели слезы. — Просто я… Побоялся, вот! Ты какой-то странный сегодня, ведешь себя неправильно! Вместо того чтобы радоваться — психуешь. Вот я и решил, что ты свихнулся! Ведь очень похоже было, что ты с кем-то говоришь! Спрашивал что-то, вы же слышали, Виктория Викторовна!
— Ладно, Гошенька, не плачь, не надо. Я все слышала, не волнуйся. Я предупрежу об этом Амалию Викторовну. Думаю, Сашу стоит обследовать, прежде чем отдавать на усыновление. Но решать, безусловно, директору. А сейчас — всем спать. Тебе, Смирнов, это надо прежде всего.
И мальчика, словно котенка за шкирку, буквально зашвырнули на кровать.
— Через пять минут приду, проверю. Чтобы все лежали в постелях. Телевизор — выключить! Разговоры — прекратить! Кто ослушается — будет наказан!
Тщательно скрываемый внутри Виктории Викторовны штурмбаннфюрер СС в очередной раз явил себя миру.
Затрясся пол под раздраженной поступью, хлопнула входная дверь, и все стихло. Все живое, потому что телевизор продолжал стрелять, орать и грохотать.
Саша сел на кровати и, морщась, потер плечо. Наверное, синяки останутся после нежных объятий феи.
Послышались робкие шаги, а потом — извиняющийся голос:
— Сань, ты же не думаешь взаправду, что я стукач?
— Отстань, Гошка, — устало махнул рукой мальчик. — Ничего такого я не думаю. Спать лучше иди, а то скоро твоя трехтонная любимица с проверкой явится.
— И ничего она не моя любимица, я…
— Спокойной ночи. — И Саша начал раздеваться.
— Ну и ладно, — шмыгнул носом Гошка. — Спокойной ночи.
Надзирательница не обманула, правда, пришла не через пять минут, а гораздо позже, где-то через полчаса. Приоткрыв дверь, она какое-то время вслушивалась в равномерное сонное дыхание, затем осторожно вернула дверь на место. Закрыла, в смысле.
Фу-у-уф, теперь можно расслабиться и не изображать спящего. Саша больше всего боялся, что, прикидываясь спящим, и на самом деле заснет. Обычно он вырубался вечером в два счета. Максимум в три. Ежедневные интенсивные тренировки изматывали мальчика до донышка. Сил хватало лишь на то, чтобы доползти до кровати.
Но сейчас сон был равносилен приговору. Приговору не только для него, Саши, но и для Гошки, и для тех, кто уже умер и кто еще умрет…
Напрасно боялся. События сегодняшнего дня настолько вздрючили нервную систему, что отправляться в спокойный безмятежный сон она не собиралась. Наоборот, нервы натянулись так туго, что от малейшего прикосновения мысли начинали вибрировать до звона. Саша даже начал опасаться, что этот звон разбудит спящих.
Обошлось.
Мальчик выдержал еще полчаса, а затем выбрался из-под одеяла и начал бесшумно одеваться. Ковыряться в шкафу, разыскивая вещи потеплее, он не рискнул. Вдруг уронит что-нибудь из сокровищ запасливого Гошки, который, как хомяк, волок в шкаф всякую всячину. Самой ценной всячиной была гильза от артиллерийского заряда, выкопанная Гошкой из песка во время одного из летних походов к озеру. Мальчик ужасно гордился своей находкой, периодически вытаскивал ее из шкафа, чтобы похвастаться, а обратно совал куда придется. Поэтому точного месторасположения гильзы на данный момент Саша не знал. Впрочем, Гошка, скорее всего, тоже.
И вероятность того, что в самый неподходящий момент гильза с дурным звоном покатится по полу, глумливо хихикая, стремилась к девяноста процентам.
Пришлось ограничиться тем, в чем ходил сегодня: джинсы, майка и байка с капюшоном. Не самый лучший выбор для позднего гадкого ноября, но что поделаешь. Хорошо, хоть байка есть.
А вот что делать с обувью? Передвигаться бесшумно в кроссовках — это одно, а вот в теплых зимних ботинках, в которых мальчик ходил на прогулки, — совсем другое. В этих клумпах вряд ли получится скользить незаметной тенью.
Ладно, ноябрь — не январь, снега вон даже и нет еще, с неба моросит гнусная каша. Не сахарный, не растаю.
Собравшись, Саша осторожно пошарил рукой в тумбочке. Ага, не обманул, вот она, булка с полдника. В пути пригодится.
Мальчик сунул все еще мягкую плюшку в карман куртки, сформировал из одеяла и подушек силуэт лежащего человека и в задумчивости остановился, решая — надеть куртку сейчас или пока понести?
— Надевай, не запаришься, — деловито посоветовал голос Сережки. — И кстати, как ты собрался выйти? Сквозь стену, что ли?
— В смысле? — едва слышно прошептал Саша.
— Так Викуська ведь дверь снаружи заперла, ты что, не слышал, как замок щелкнул?
— Не-а, — растерялся мальчик. — Я так старательно сопел, что ничего, кроме этого, не слышал. Так что, через окно попробовать?
— Ага, и разбудить всех, да? Да и второй этаж все-таки, не хватало еще ноги переломать.
— Тогда я…
— Тогда ты посидишь тихонько и не будешь нам мешать.
— Но…
— Сиди, сказал! И слушай!
Саша послушно опустился на кровать, прижимая к груди куртку. Несколько минут было тихо, а потом послышались грузные шаги. Не узнать их было трудно, грации Викуси могла бы позавидовать цирковая слониха.
Правда, шла надзирательница как-то странно: медленно и неуверенно, словно не знала, куда идет и зачем. И ногами шаркала, словно столетняя бабка.
Вот она пришаркала к их двери, остановилась, забренчала ключами, два раза щелкнул замок, отпираясь, а потом шарканье начало удаляться.
— И что это было? — обалдело прошептал Саша.
— А это наша Настюха работала. Мелкая совсем еще, ей около пяти было, когда ее… В общем, когда она присоединилась к нам. Так вот, мы в основном тусуемся по коридорам ночью, когда все спят, и пытаемся хоть как-то развлечься. И однажды решили попробовать управлять спящими. Но ни у кого не получалось, а у Настюхи вдруг р-р-раз — и получилось! Нет, ты не думай, мы детей не трогаем, мы в основном с этими гадами развлекаемся.
— Ну так и сделали бы что-то полезное. К примеру, заставили кого-нибудь из них позвонить журналистам, а еще лучше — запустить информацию в Интернет.
— Мы думали об этом, — уныло проговорил Сережка. — Но вот засада какая — Настюха совсем мелкая, я же говорил, она ни читать, ни писать не умеет, а уж компьютером пользоваться — тем более, а спящий делает только то, что ему диктует Настюха. Мы уже пробовали управлять через мелкую, ну, чтобы один говорил ей, что делать, а она уже передавала это человеку. Не получилось, так Настюха не может полностью сосредоточиться. Вот и делают гады то, что придумает мелкая. Ну, типа — сесть, встать, попрыгать, снять… Гм, впрочем, это неважно. Короче, мы дождались, пока кабаниха заснет, и Настюха привела ее сюда. Вот и все.
