— Что именно?
— В частности, информацию о международном благотворительном фонде некоего Джереми Д. Николса, британского миллиардера, под патронажем которого находится маленький провинциальный детский дом, расположившийся в окрестностях славного городишка Мошкино. Не в Москве, заметьте, не в Санкт-Петербурге, не в другом каком-либо крупном городе — в Мошкино! И таких спонсируемых объектов у мистера Николса на территории России несколько, причем все — в глуши, подальше от контролирующих органов. И во всех — идеальная ситуация с усыновлением! Детей из этих приютов усыновляют дружными рядами, просто конвейер какой-то усыновительный.
— Ох, не нравится мне эта идиллия, — проворчал Кирилл. — Дурно пахнет, по-моему.
— Не то слово — смердит! — Кравцов с силой провел ладонями по лицу. — Не знаю, что с этим делать теперь. Тут впору не на Петровку обращаться, а в Интерпол, пусть тряханет мистера Джереми Д. Николса посильнее…
И в этот момент в комнате колокольчиком рассыпался звонкий детский смех, такой заливистый, такой заразительный, что все невольно заулыбались.
— Это я Лизу на диктофон записал, — пояснил Матвей, — и на номер Иринки поставил. — Да, родная, слушаю. Что… кто это?
Ласковая улыбка медленно стекла с его лица, утащив за собой все краски. Остался один серый, мертвенный цвет, словно Матвея облили цементом.
Быстро застывающим цементом, вот уже и губы еле шевелятся:
— Да. Я понял. Хорошо. Нет. Никаких звонков, конечно. А гарантии? Что? Понял.
Последним усилием живой плоти Матвея было нажатие кнопки отбоя. А потом мобильник выпал из окончательно зацементированной руки, и вместо мужчины на стуле застыло грубо сляпанное изваяние.
— Матвей, что случилось? — Она догадывалась, что могло вызвать подобную реакцию, но до последнего надеялась на ошибку.
Напрасно. Кто же всерьез может надеяться на ошибки?
Изваяние какое-то время сидело неподвижно, абсолютно не реагируя на внешние раздражители в виде бесконечных вопросов и тряски за плечи, предпринятой Кириллом. Даже трещинки на сером цементе не появилось.
Потом Кравцов медленно поднялся, подошел к столу, на котором лежал ноутбук, взял компьютер и так же медленно направился на террасу.
— Что он делает? — Лана озадаченно наблюдала за Матвеем. — Зачем ему на улице ноутбук?
— Матвей, стой! — заорал Кирилл, подхватываясь. — Не делай этого! Тимка, задержи его!
Алабай, давно уже застывший взведенной пружиной, молнией метнулся следом за Кравцовым. Рычание, сдавленный крик и — страшный, трехэтажный мат.
Кирилл выбежал на террасу первым, Лана — сразу за ним.
И застыла, с ужасом глядя на беснующегося начальника службы безопасности. Выдержанный, невозмутимый, хладнокровный Матвей Кравцов с дикой яростью избивал ногами алабая, поливая бедного пса отборнейшим матом.
И если от мата псу было ни холодно ни жарко, то удары ног заставляли Тамерлана Хана вздрагивать и глухо рычать. Но не снимать лап с лежащего на полу ноутбука.
И не рвать человека в ответ на боль.
— Прекрати! — Кирилл обхватил руками Кравцова и оттащил его от собаки. — Ты что, озверел совсем?! Ты что творишь такое?!
— Пусти, …, пусти! — прорычал Матвей, вырываясь. Глаза его побелели, в углах рта появилась пена. Он сейчас действительно гораздо больше походил на зверя, чем тяжело дышавший Тимка. — Я должен уничтожить ноутбук, понимаете, должен! ……………! Они забрали девочек!
— Кого?
— Ирину! И Лизоньку!
Глава 28
Уточнять, кто эти «они», никто не стал. Во-первых, и так все ясно, а во-вторых, все силы Кирилла уходили на сдерживание продолжавшего вырываться Кравцова. Лана подбежала к Тимке и, подняв с пола ноутбук, прижала его к груди. Алабай тут же бросился на помощь хозяину.
Среднеазиатская овчарка — зверь серьезный. Особенно когда рассержена. А Тамерлан Хан был ОЧЕНЬ рассержен. Человек, к которому пес всегда относился с искренней симпатией, вдруг повел себя нечестно. Он же знал, что Тимка не рвет своих, и все равно бил! Прямо в незащищенный живот! Это не просто нечестно, это подло.
Все это звучало в грозном рычании, клокотавшем в горле пса, словно раскаты приближающейся грозы. А клыки алабая застыли где-то сантиметрах в десяти от горла обидевшего его человека.
И это гораздо лучше подействовало на вырвавшегося изпод контроля внутреннего зверя Матвея Кравцова. Злобно огрызаясь, он вернулся в свой загон, пролом в ментальной ограде затянулся, и разум смог наконец вернуться к исполнению своих обязанностей.
Кравцов вдруг обмяк, словно все его кости в одно мгновение куда-то исчезли, и Кирилл едва успел подхватить ставшее грузным мешком тело. Он отвел, нет — оттащил Матвея с террасы в квартиру и усадил на диван в гостиной. Алабай чутко контролировал процесс, шагая рядом с хозяином. А минуты через три в комнате появилась Лана с двумя широкими стаканами в руках, в которых на два пальца была налита коричневая жидкость. Нет, не чай, чай пальцами не меряют.
— Вот, выпейте, — она протянула стаканы мужчинам. — Кое-кому не мешает мозги прочистить.
Матвей криво усмехнулся и взял виски:
— Не маловато?
— Нормально. Я же сказала — прочистить, а не залить. То, что господин Кравцов творит в мозговой отключке, мы только что имели сомнительное удовольствие наблюдать.
— Извините, — буркнул Матвей, вертя в руках мгновенно опустевший стакан.
— Ты не у нас, ты у пса прощения проси. Избил парня ни за что ни про что, — Кирилл мрачно посмотрел на приятеля. — Что за истерика, в самом-то деле! Словно перед нами не бывший спецназовец, а старший научный сотрудник НИИ цитологии и генетики.
— Они сказали, что если я в течение часа не уничтожу всю информацию, собранную Шугановым, они начнут отрубать Лизе пальчики, — глухо проговорил Матвей, не прекращая вертеть стакан. — По одному каждые десять минут.
— Ну и как, по-твоему, они могут проконтролировать процесс? — Лана села в кресло рядом с диваном, на котором устроились мужчины. — Где гарантии, что ты уничтожил все, что надо, что не перекинул информацию на флешку и не припрятал ее в укромном местечке?
— Кто-то из них сейчас находится здесь, возле вашего дома. Они, видимо, следили за мной.
— И что? — усмехнулся Кирилл. — Ну, топчется здесь какой-то дебил, и что с того? Ждет, когда из какого-нибудь окна или балкона начнут кидаться оргтехникой? Глупости какие-то! Судя по всему, ребята в цейтноте, вот и импровизируют. Причем делают это как-то по-дурацки, словно дилетанты.
— Знаешь, Павла пытали вовсе не дилетанты, поверь, — катнул желваки Кравцов. — И одна лишь мысль о том, что у этих скотов сейчас мои девочки, совершенно беззащитные…
Он махнул рукой и отвернулся.
