Она посмотрела в его сторону. Решила, наверное, что у меня не хватит нахальства глазеть на нее, подумал он, улыбаясь и кивая в ответ на приветствие, которого еще не было. Тут улыбнулась и она и сразу же отвернулась к матери, что-то ей сказавшей. Он поднял кружку и посмотрел в огромное зеркало, висевшее над барной стойкой.
А почему бы, подумалось ему, и нет? Потому что она с матерью, придурок ты этакий. Ну и что? А то, что матери это может не понравиться. Да мать ничего не узнает. Скажу… Девушка вроде славная, милая, познакомиться стоит. Он снова посмотрел и увидел, какая у нее белая шея. Шарф, наверное, сняла, потому что жарко стало. Жаль, что она так занята разговором с другими. А ведь чувствует, что я стараюсь поймать ее взгляд. До закрытия двадцать пять минут, время утекает, как песок между пальцев.
Он повернулся к стойке и заказал еще одну кружку. Барменша раньше видела их с Брендой и поинтересовалась, где его приятельница.
— Приятельница? — переспросил он. — Да никакая она мне не приятельница. Двоюродная сестра, живет в Шеффилде, приезжала навестить. А я тогда, наверное, город ей показывал. Сейчас она вернулась домой.
— Да не вмешиваюсь я в ваши дела, — заторопилась та, — просто показалось, что вид у вас… немного одинокий.
— Ничего страшного, — отмахнулся он. — Иногда мне даже нравится побыть одному. В одиночестве я хорошо себя чувствую, потому что живу в большой семье, и на работе народу полно, так что побыть одному — мне в радость. Нет ничего лучше, чем сесть на велосипед, поехать за город, на рыбалку в Котгрейв или Трауэл и сидеть там на берегу часами.
— Очень хорошо вас понимаю, — откликнулась она. — Я и сама такая. Не очень-то, знаете ли, весело стоять целыми днями за стойкой. Но что поделаешь? Это приличный заработок. Да, цыпленок? Чем могу? — Последние слова она проговорила громче, обращаясь к кому-то за спиной Артура.
Он повернулся и отступил в сторону, давая пройти той самой девушке, на которую только что смотрел со своего места. Она поблагодарила его и попросила барменшу дать четыре пакета хрустящего картофеля. Пальто ее было распахнуто, и под ним виднелось ярко-желтое платье, донизу застегнутое на пуговицы того же цвета. Взглянув искоса, он оценил ее несколько худощавую, но стройную фигуру.
— Чей-то день рождения празднуете? — поинтересовался он.
— Нет, — с готовностью откликнулась девушка, — мамину серебряную свадьбу.
Барменша положила на стойку пакетики и сдачу и отошла к дальнему концу стойки налить кому-то двойной виски.
— А почему папы не видно? — спросил он. — Умер?
— Разошлись, — ответила она. — Так что мамаша затеяла это празднество вроде как в шутку, но мне такие шутки не нравятся.
Вот так, не нравятся, подумал он.
— Может, выпьешь чего-нибудь, цыпленок, раз уж подошла?
Девушка обернулась через плечо и, увидев, что ее спутники заняты разговором, кивнула:
— Пожалуй. Имбирного пополам с лимонадом, если ты не против. А ты что за черную смесь пьешь? Похоже на патоку.
Он пояснил, что к чему.
— А-а, слышала и даже, кажется, пробовала однажды, — кивнула она. — Но для меня это слишком крепко. — Она отхлебнула имбирного. — Это мой предел.
— Ну, я тоже не такой уж пьянчуга. Просто сегодня захотелось поддать, потому что я только что с военных сборов. Думаю, человек имеет право выпить по такому поводу.
— Это уж точно, — кивнула она. — А ты в каких частях?
— Пехота. Но на следующий год — вчистую.
— Рад?
— Не то слово. Жду не дождусь.
— Моя сестра замужем за летчиком, — сказала она. — Он классно выглядит в форме. Но сейчас в отставке, они купили дом в Воллатоне. На следующей неделе ей рожать.
— И ты тоже там живешь? — спросил он, так и не прикоснувшись пока к кружке.
— Нет, в Брокстау, там новая застройка. Мне нравится. От магазинов далеко, зато полно свежего воздуха.
Он предложил ей отнести своим пакеты с картошкой и вернуться.
— Ладно.
Он услышал, как она громко говорит матери, что встретила товарища по работе и хочет поболтать с ним, и сделал глоток.
— У тебя что, мать глуховата? — спросил он, когда она вернулась, и протянул ей сигарету.
— Ну да. А когда на улице люди слышат, как я кричу ей прямо в ухо, думают, наверное, что я — громкоговоритель. Нет, приятель, спасибо, я не курю.
Он засмеялся и спросил, как ее зовут.
— Дорин. Дурацкое имя, верно? — Она высунула язык — большой, лопатообразный — и тут же вернула его в теплое убежище.
— Да нет, нормальное имя. Дорин. А я Артур. Тоже ничего особенного, но это ведь не наша вина, верно?
— Ну, мне, во всяком случае, приходилось встречать имена получше моего. Можешь поверить.
Он допил свое пиво.
— Если хочешь знать, что я думаю, то все жалуются на то, что чего-то им недодано. И это нормально, иначе пришлось бы признать, что в мире что-то не так. Так ты где работаешь?
— Я? В мастерской Харриса, мы там делаем сетки для волос. Ладно, давай курну все же. Только не хочу, чтоб мамаша увидела, иначе доставать будет. Уже четыре года там работаю, сразу после школы начала.
Так я и думал, сказал он себе. Девятнадцать.
— А я велосипедами занимаюсь. Мне нравится работать на большом производстве: премия на Рождество, бесплатная поездка в Блэкпул, спортивный клуб есть, где можно выпить. На фабрике о тебе заботятся. — Черта с два, добавил он про себя.
Она допила свой напиток.
— Давай еще кружечку, — предложил он. — Ну же, не повредит, не напьешься. Имбирного с лимонадом, мэм, — окликнул он барменшу. — К тому же твоя мать отмечает сегодня серебряную годовщину.
— Тебе совершенно необязательно быть таким милым, чтобы просто предложить мне выпить. Хорошо, выпью имбирного. А тебе твое темное, смотрю, тоже нравится.
— Ну ты и язва, — хмыкнул он, допивая вторую кружку в ее присутствии. — Все замечаешь.
— За слепоту не платят, — засмеялась она.
— Чем занята на неделе? — сделал он заход. — В кино ходишь?
— Только по понедельникам. А что? — Она подозрительно посмотрела на него своими карими глазами.
— Да ничего, просто чудно: я тоже по понедельникам хожу в кино. Всегда считал, что вечер понедельника — лучшее время для такого рода дел, потому что в выходные я отправляюсь выпить и потрепаться с приятелями, а в другие дни много всяких хлопот — то велосипед починить, то снасти для рыбалки приготовить, то еще что. А вечер понедельника — лучшее время еще и потому, что всегда крутят новые картины. Ты куда обычно ходишь?
— В «Грэнби».
— И я туда, бывает, по понедельникам заглядываю. Но ни разу тебя не видел.
