Маргарет появилась в пятницу вечером и поднялась по узкой лестнице, держа на каждой руке по младенцу. Позади нее семенил Уильям; на нем были шерстяные рейтузы и кепка, которую Артур сразу сорвал у него с головы и поднял высоко вверх — пусть попрыгает. Но мальчик настолько поразился, увидев дядю Артура в постели в такое неподходящее время дня, что ему было не до игр. Маргарет присела и сообщила Артуру, что купила новый телевизор.
— Знаешь, милый, он просто классный, никогда не думала, что смогу себе позволить такой, но Альберт сейчас пьет гораздо меньше и посулил выплачивать по тридцать шиллингов в неделю. Так что теперь могу в любой момент включить ящик и не вспоминать про него. — Она забыла даже поинтересоваться, отчего это Артур не встает с постели.
Телевизор, презрительно подумал он, когда сестра ушла, это же каким идиотом надо быть, чтобы увлекаться такой чушью. Вот здорово было бы, если бы большой Черный Воронок прокатился по городу и народ вооружился бы топорами и порубил на куски эти чертовы ящики. Все бы с ума посходили. Не знали бы, что делать. Революция бы началась, это как пить дать, взорвали бы мэрию, подожгли замок. А по мне, так лучше бы вообще телевизоров не было, ни одного.
— Артур, — крикнула снизу мать, — тут тебя юная леди хочет видеть. Пустить?
Артур решил, что это штучки Фреда.
— Пусть поднимается, — засмеялся он. — Только скажи, чтобы ухо востро держала.
Он знал походку всех членов семьи и легко мог определить, кто идет по лестнице, но на сей раз приближающиеся шаги были ему незнакомы — легкие, неуверенные шаги женщины. Что за шутка? Ему что, одну из его собственных теток хотят выдать за молодую девушку? А может, это Винни? Или Бренда? Нет, ни той, ни другой не хватит смелости явиться сюда. При одной этой мысли у него сердце замерло. Повернулась дверная ручка, и Артур включил свет.
На пороге стояла Дорин.
— Зашла вот навестить, — сказала она, явно неуверенная, что это стоило делать.
Артур не думал о ней вот уже несколько дней, и этот визит стал для него полной неожиданностью, тем не менее он приподнялся на подушках и сказал:
— Заходи, цыпленок, присаживайся. Вот уж кого не ждал.
— Да я вижу. Вид у тебя такой, словно призрак явился.
— Да, не ожидал, — повторил Артур, поудобнее уперся локтями в подушки и недоверчиво посмотрел на нее.
— А мне нравится твоя комната, — сказала она, останавливая взгляд на открытой дверце гардероба. — Это что, все твоя одежка?
— Да так, пара тряпок.
Она выпрямилась и положила руки на колени.
— По мне, так это не просто тряпки. Они, должно быть, стоили тебе кучу денег. — На сей раз Дорин подкрасила губы и немного надушилась, от чего в комнате стало веселее.
— Я хорошо зарабатываю, — сказал он, глядя на лежавший у нее на коленях яркий головной платок, — и трачу деньги на одежду. Люблю хорошо одеваться. — Артуру было неловко, что его застали в постели. На сей раз эти ублюдки там, внизу, все же прихватили его. — Что-нибудь интересное на этой неделе в кино видела? — спросил он, хватаясь хоть за какую-то тему для разговора. Болея, он предпочитал отлеживаться один в своей берлоге, и этот визит смутил его так, словно расплачиваться за него ему придется всю оставшуюся жизнь.
— Видела, — подхватила Дорин, довольная тем, что он явно размяк. — Классная картина. «Барабаны в джунглях». Жаль, что тебя со мной не было.
— Да я бы с радостью, только видишь вот, из дома выйти не могу. Мне тут костыли приспосабливают, сапожник новую подкладку ставит. Обещался еще к понедельнику сделать, чтобы я доковылял до станка, но закопался.
— Может, на следующей неделе выберешься, — засмеялась она, слишком сомневающаяся в себе, чтобы прямо сказать, чего ей хотелось.
Он мрачно посмотрел в окно.
— Холодный нынче вечер, — сказала Дорин, просто чтобы что-нибудь сказать.
— Только не в кровати, — возразил он. — Здесь-то, под всеми этими одеялами, тепло. И добавил с намеком, от которого не мог удержаться: — Можешь сама проверить.
— Еще чего, — улыбнулась она. — За кого ты меня принимаешь?
— Пари держу, это будет не в первый раз, — ухмыльнулся он.
— Не наглей.
Но по мелькнувшей на ее лице улыбке он понял, что верно, не в первый.
Дорин заговорила о другом — менее неудобном для нее, но более неприятном для него.
— Ладно, скажи, как самочувствие. Вид у тебя в пятницу был тот еще, когда я тащила тебя из «Белой лошади» домой.
— Лучше, — уклончиво ответил он.
— Выглядишь ты и впрямь получше, — признала она. Разговор на некоторое время прервался, затем она спросила: — Так что все-таки с тобой тогда случилось?
— Я же говорил тебе, — проворчал он, забыв, что именно. — На меня налетел конный экипаж. Я заметил его, только когда под колесами оказался. Как еще выжил, непонятно.
— Все скрытничаешь, — без улыбки бросила она. — Никогда никому ничего не скажешь.
— А что толку? Калитку лучше держать на замке.
— Ничего подобного, — отрезала она. — Меня ты прикармливаешь, как собачку.
— Я тебе все сказал, как было, — упрямо повторил Артур, не желая ввязываться в спор.
— Врешь! — возмутилась она. — И сам знаешь, что врешь.
Гад я все-таки, подумал Артур, ведь она для меня много сделала, а вслух сказал:
— Правда тебе не понравится.
— Неважно. — Она прикрыла его руку ладонью.
Важно — не важно, значения не имеет, и он сказал:
— Меня двое бугаев отделали. Я долго трахался с двумя замужними женщинами. Ну, они узнали и выследили меня. Двое на одного. По одному-то я бы с любым из них справился.
Дорин убрала руку.
— Что, и когда встречался со мной, тоже?
— Естественно. — Ему захотелось сделать ей больно. Неужели два и два в уме не может сложить?
Она с оскорбленным видом отвернулась от него.
— Мог бы и пораньше сказать.
Ему было противно слушать ее и противно слушать себя. Может, он и не очень хорошо с ней поступает, но ведь они друг другу ничего не обещали.
— Забудь, — миролюбиво сказал он. — Теперь все это позади.
— Может быть. — Она повернулась к нему, ожидая, что он скажет что-то еще, быть может извинится. Но он решил, что и так сказал достаточно, пожалуй, даже слишком много. А впрочем, лучше покончить со всем этим сейчас, раз и навсегда.
— Словом, теперь ты знаешь, как это было, — заключил он. — Но больше ни с одной из этих женщин я встречаться не собираюсь. Эта игра того не стоит. — Он потрогал шрам на лбу.
— Выходит, эти две женщины на Гусиной ярмарке тебе не кузины?
