Глава 1
Выстрелы слышали не менее восьми человек. Трое
из них инстинктивно закрыли окна, проверили дверные замки и затаились в
безопасности или по крайней мере уединенности своих маленьких квартир. Двое
других, имевших кое-какой опыт в подобных делах, бросились бежать от
злополучного места едва ли не быстрее, чем стрелявший. Еще одного, фаната
повторного использования отходов, привычные резкие звуки уличной перестрелки
застали в тот момент, когда он рылся неподалеку в мусорном баке, выуживая
алюминиевые банки. Он мгновенно спрятался за гору картонных ящиков, переждал
заварушку, после чего осторожно прокрался в аллею, где и наткнулся на то, что
осталось от прошитого пулями Пампкина
[1].
А два человека видели практически все. Они
сидели на пустых пластиковых ящиках для молочных бутылок на углу Джорджия-авеню
и Леймонт-стрит у винного магазина. От стрелявшего – тот быстро огляделся,
прежде чем последовать в аллею за Пампкином, – их почти полностью заслонял
припаркованный у тротуара автомобиль, так что убийца их не заметил. Эти двое и
сообщили полиции, что видели парня, который на ходу вытащил из кармана оружие –
маленький черный пистолет. Свидетели хорошо его разглядели. А секунду спустя
услышали выстрелы, хотя того, как пули пронзили голову Пампкина, своими глазами
не видели. Еще через секунду парень с пистолетом в руке выскочил из аллеи и по
неизвестной причине ринулся прямо на них. Он мчался, как обезумевшая от страха
собака, согнувшись в пояснице, с чертовски виноватым выражением лица.
Красно-желтые баскетбольные кроссовки были ему велики размеров на пять и
шлепали по тротуару.
Пробегая мимо, он все еще держал в руке
пистолет – похоже, тридцать восьмого калибра. Заметив людей и сообразив, что
они слишком много видели, он на долю секунды замешкался. Момент был ужасный, им
показалось, что убийца решил убрать свидетелей и уже взводит курок, поэтому
оба, не сговариваясь, в мгновение ока сделали кувырок назад – только руки-ноги
мелькнули над ящиками. В следующий миг парень исчез.
Один из свидетелей, добежав до винного магазина,
открыл дверь и заорал, чтобы кто-нибудь вызвал полицию.
Через полчаса в полицейский участок поступило
сообщение, что молодой человек, соответствующий описанию свидетелей, был дважды
замечен на Девятой улице: он не таясь шел с пистолетом в руке и вел себя еще
более странно, чем большинство тамошних обитателей. По крайней мере одного
человека он попытался затащить на пустырь, но предполагаемой жертве удалось
удрать и позвонить в полицию.
Парня нашли через час. Его звали Текила Уотсон
– чернокожий, двадцати лет от роду, с обычным «послужным списком» наркомана. Ни
родственников, заслуживающих внимания, ни постоянного места жительства.
Последним местом, где он обитал, был реабилитационный центр на Дабл-Ю-стрит.
Каким образом парень раздобыл пистолет, неизвестно. И если он ограбил Пампкина,
то всю добычу – деньги, «колеса» или что там еще могло быть, – видимо,
выбросил, поскольку карманы его были так же пусты, как и бессмысленный взгляд.
Полицейские удостоверились, что в момент ареста Текила не находился под
воздействием каких бы то ни было наркотиков. Быстрый жесткий допрос состоялся
прямо на улице, после чего на парня надели наручники и затолкали на заднее
сиденье патрульной машины с буквами «D.C.»
[2].
Его отвезли обратно на Леймонт-стрит и устроили
импровизированную очную ставку с двумя свидетелями. Текилу провели в аллею, где
он оставил тело Пампкина.
– Ты был здесь раньше? – спросил полицейский.
Текила ничего не ответил, лишь молча вперил
взгляд в лужу свежей крови на грязном цементе. Незаметно подвели свидетелей.
– Это он! – в один голос выпалили оба.
– Одежда та же и кроссовки, только пистолета
не хватает.
– Да, это он.
– Точно.
Текилу снова затолкали в машину и отвезли в
тюрьму. Там его зарегистрировали как подозреваемого в убийстве и заперли в
камере без реальной надежды быть выпущенным на волю под залог. То ли наученный
опытом, то ли от страха Текила не произнес ни единого слова, как ни
уговаривали, улещивали и даже пугали его полицейские. Не было обнаружено ни
отягчающих, ни смягчающих обстоятельств и никакой причины для убийства
Пампкина. Ни малейшей ниточки, которая помогла бы распутать историю
взаимоотношений этих людей, если таковая вообще существовала. Пожилой детектив
сделал краткую запись в деле: убийство представляется еще менее мотивированным,
чем обычно.
Текила не воспользовался правом на телефонный
звонок и даже не заикнулся об адвокате или вероятном поручителе. Казалось, что,
сидя в переполненной камере и уставившись в пол, он пребывал в сумеречном, но
безмятежном состоянии.
* * *
Каких– либо следов отца Пампкина найти не
удалось, но его мать работала охранницей и в настоящий момент дежурила в нижнем
этаже большого административного здания на Нью-Йорк-авеню. Полиции
потребовалось три часа, чтобы выяснить настоящее имя ее сына -Рамон Памфри, –
установить адрес и отыскать соседей, пожелавших сообщить, что у него есть мать.
Адельфа Памфри сидела за столом в стеклянной
будке при входе в здание, наблюдая за множеством мониторов. Это была крупная,
плотная женщина в облегающей форме цвета хаки, с пистолетом у пояса. Лицо ее
выражало полное равнодушие. Явившимся к ней полицейским сотни раз приходилось
проделывать эту процедуру: они сообщили женщине ужасную новость, после чего
отправились к ее начальнику.
В городе, где молодые люди убивают друг друга
каждый день, привычка к кровопролитию сделала людей толстокожими и
жестокосердыми. У каждой матери были приятельницы, потерявшие детей. Любая
новая утрата на шаг приближала смерть и к их дому, каждая мать знала, что
следующий день может оказаться последним и для ее сына. Обхватив голову руками,
Адельфа думала о сыне. Она представляла, как его бездыханное тело лежит в одном
из городских моргов и незнакомые люди осматривают его.
Она клялась отомстить убийце, кем бы он ни
был.
Она проклинала его отца за то, что он бросил
сына.
Она оплакивала свое дитя.
И знала, что нужно выжить. Всеми правдами и
неправдами – выжить.
* * *
