Глава 40
На следующее утро Клея снова отвезли в
операционную, чтобы чуточку «подогнать» штыри и скобы в его ногах, как
выразился врач. Какой бы простой ни была операция, она потребовала общей
анестезии, отключившей его на большую часть дня. В палату Клея привезли лишь
после обеда, и там он проспал еще часа три, прежде чем действие наркоза
окончательно выветрилось. Не Ридли и не Ребекка, а все та же преданная Полетт
дежурила у его постели, ожидая, когда приятель очнется.
– Есть новости от Оскара? – сразу же спросил
Клей, едва ворочая языком.
– Он звонил, сказал, что все идет хорошо. Без
подробностей, – доложила Полетт. Она расправила простыни, взбила подушки, дала
воды и, когда Клей окончательно пришел в себя, побежала по делам, вручив ему
перед уходом запечатанный толстый конверт, присланный экспресс-почтой.
Пакет был от Пэттона Френча. В написанной
корявым почерком записке он желал Клею скорейшего выздоровления и еще чего-то,
чего Клей не смог разобрать. В конверт была вложена справка, присланная
управляющему комитету истцов (а ныне ответчиков). Хелен Уоршо доводила до их
сведения, что список ее клиентов, предъявивших претензии своим бывшим адвокатам
по делу о дилофте, увеличился. Количество пациентов, у которых образовались
повторные опухоли, росло как на дрожжах по всей стране, и нынешние ответчики
все глубже увязали в зыбком песке. Сейчас к ее коллективному иску присоединился
уже триста восемьдесят один клиент. Двадцать четыре из них в прошлом были
клиентами JCC – на три человека больше, чем на прошлой неделе. Фамилии Клею
были по-прежнему незнакомы, и он снова удивился тому, как могли пересечься их
пути.
Наверное, его бывшие клиенты получили бы
удовлетворение, увидев его в больнице избитым, израненным, с переломанными
костями. Вероятно, кто-то из них лежал сейчас здесь же, этажом ниже, после
операции по удалению опухолей из внутренних органов, а их родные сидели у
постелей умирающих, прислушиваясь к тиканью часов, отсчитывающих последние
минуты их жизней. Клей знал, что не виновен в их болезни, но почему-то
чувствовал себя ответственным за их страдания.
По дороге из гимнастического зала заглянула
Ридли. Она притащила целый ворох журналов, книг и всячески старалась
продемонстрировать заботу. Через несколько минут после своего появления она
сказала:
– Клей, звонил декоратор. Мне нужно вернуться
на виллу.
«Интересно, этот декоратор мужчина или
женщина?» – хотелось спросить Клею, но он сдержался. Ее отъезд – прекрасная
идея!
– Когда? – спросил он.
– Может быть, завтра. Если самолет свободен.
Как он мог не быть свободным – ведь Клей, по
понятной причине, никуда лететь не собирался.
– Конечно. Я позвоню пилотам. – Ее отсутствие
облегчит его существование. В больнице от нее все равно никакой пользы.
– Спасибо, – сказала красотка, села в кресло и
стала листать журнал. Через полчаса ее время истекло. Она поцеловала его в лоб
и исчезла.
Следующим явился детектив, который сообщил,
что рано утром в воскресенье неподалеку от бара в Хагерстоуне, Мэриленд, были
арестованы трое мужчин из Ридсбурга. При аресте они оказали сопротивление и
хотели удрать в темно-зеленом микроавтобусе, но водитель чего-то не рассчитал,
и машина свалилась в сточную канаву. Детектив предъявил ему цветные фотографии
подозреваемых. Все трое имели разбойничий вид. Клей не смог опознать ни одного
из этих людей.
По сведениям начальника ридсбургской полиции,
все они работали на заводе компании «Хэнна Портленд». Двое только что были
уволены, вот и все, что детективу удалось узнать у тамошних властей.
– Они не слишком-то склонны сотрудничать со
следствием, – сказал он. После поездки в Ридсбург Клей хорошо понимал почему. –
Если вы не можете опознать парней, мне не остается ничего иного, кроме как
отпустить их и закрыть дело, – признался детектив.
– Я их никогда прежде не видел, – повторил
Клей.
Детектив сунул снимки обратно в папку и ушел
навсегда. Последовал парад медсестер и врачей, которые мяли его, брали анализы,
надоедали вопросами. Через час Клей уже спал.
* * *
Оскар позвонил около половины десятого. Судья
объявил перерыв до завтра. Все устали, главным образом из-за той кровавой
бойни, которую устроил Дейл Мунихэм. Компания «Гофман» вызвала своего третьего
эксперта, сутулую лабораторную крысу в очках с роговой оправой, штатного
сотрудника компании, ответственного за клинические испытания максатила. После
того как Роджер-Ракета блестяще и продуктивно допросил его, Мунихэм сделал из
бедолаги котлету.
– Он высек его, как школяра! – смеялся Оскар.
– Ракета теперь побоится вызывать других свидетелей.
– Значит, сделка? – спросил Клей, все еще
одурманенный лекарствами, сонный, вялый, но жаждущий подробностей.
– Пока нет, но впереди долгая ночь. Ходят
слухи, что «Гофман» может завтра вызвать еще одного эксперта, а потом опустит
заслонку и затаится в ожидании вердикта. Мунихэм наотрез отказывается идти на
переговоры. Он ведет себя так, будто не сомневается в победе.
Клей так и уснул с телефонным наушником в ухе.
Лишь через час заглянувшая в палату медсестра вынула его.
* * *
Президент компании «Гофман» прибыл во Флагстаф
в среду вечером и прямо из аэропорта направился в центр города, к высокому
зданию, где собрались их адвокаты. Роджер Реддинг и его команда коротко ввели
босса в курс дела и ознакомили с последними выкладками финансовой службы.
Совещание напоминало последнюю встречу накануне Судного дня.
Поскольку у Реддинга задница горела от розог,
всыпанных Мунихэмом, он категорически требовал, чтобы компания-ответчица
приняла разработанный им план и вызвала всех оставшихся свидетелей. Он был
уверен, что ход событий должен развернуться вспять, не сомневался, что отыграет
потерянные очки у жюри присяжных. Но Боб Митчелл, глава юридической службы и
вице-президент компании, и Стерлинг Гибб, давнишний юрисконсульт и партнер по гольфу
президента компании, сочли, что с них довольно. Еще одна казнь свидетеля,
которую устроит Мунихэм на глазах суда, – и присяжные повскакивают с мест и
набросятся на ближайшего из директоров компании. Самолюбие Реддинга было
жестоко уязвлено. Он жаждал реванша, надеясь лишь на чудо, так что следовать
его советам, решили коллеги, было бы неразумно.
