Глава 42
Молодой репортер из «Пост» Арт Мариани очень
хорошо знал Клея Картера, поскольку стал летописцем его стремительного
восхождения и столь же ошеломительного падения и следил за каждым шагом
адвоката очень внимательно и, надо признать, довольно беспристрастно. Прибыв в
дом Клея, Мариани был встречен Полетт и препровожден по узкому коридору в
кухню, где его уже ждали. Клей неловко поднялся на ноги и представился, потом
представил поочередно остальных: Зак Бэттл, его адвокат, Ребекка Ван Хорн, его
друг, и Оскар Малруни, его партнер. Мариани включил диктофон. Ребекка подала
кофе.
– Это длинная история, – сказал Клей, – но
времени у нас полно.
– Я никуда не спешу, – подтвердил Мариани.
Клей отпил кофе, сделал глубокий вдох и
принялся рассказывать. Он начал со своего тогдашнего клиента Текилы Уотсона,
застрелившего Района Памфри по прозвищу Пампкин. Даты, время, места – у Клея
все было записано и подтверждено документально. Затем последовал рассказ об
Уошеде Портере и двух его жертвах. Потом еще о четырех, о реабилитационном
центре, о чудовищных последствиях лечения препаратом под названием «Тарван».
Хотя он ни разу не упомянул Макса Пейса, поведанную тем историю тарвана
воспроизвел доподлинно – секретные клинические испытания в Мехико, Белграде и
Сингапуре, желание производителя испытать препарат на африканцах, желательно в
Соединенных Штатах. Появление препарата в округе Колумбия.
– Кто выпустил этот препарат? – спросил
Мариани, явно потрясенный.
После долгой паузы, в течение которой Клей,
судя по всему, просто не мог говорить, он наконец произнес:
– Я не до конца уверен, но думаю, что «Фило».
– «Фило продактс»?
– Да. – Клей протянул руку, взял толстую папку
и подтолкнул ее через стол Мариани. – Здесь один из договоров сделки. Вы
увидите, что в нем упоминаются две оффшорные компании. Если вам удастся туда
проникнуть и взять след, весьма вероятно, что он выведет вас на некую теневую
люксембургскую компанию, а оттуда – на «Фило».
– Я так и сделаю, но почему вы подозреваете
«Фило»?
– У меня есть источник информации. Однако это
все, что я могу вам сообщить.
Этот таинственный «источник» в свое время
выбрал Клея среди всех адвокатов округа Колумбия и уговорил продать душу за
пятнадцать миллионов. Тогда Клей быстренько бросил свое БГЗ и основал
собственную фирму. Но об этой части его биографии Мариани уже был неплохо
осведомлен. Клей заключил контракты с семьями шестерых погибших, легко уговорив
каждого за пять миллионов держать язык за зубами, и уладил дело в течение
месяца. В рассказе всплывало все больше подробностей, все больше документов
ложилось на стол.
– Когда я опубликую эту историю, что станется
с вашими бывшими клиентами, с семьями убитых? – спросил Мариани.
– Вот это главным образом и не дает мне спать,
но, я думаю, все обойдется, – ответил Клей. – Во-первых, деньгами они владеют
уже год, поэтому могут заявить, что большая их часть потрачена. Во-вторых, было
бы безумием со стороны компании пытаться оспорить сделку.
– В этом случае семьи погибших могли бы подать
в суд непосредственно на производителя, – подоспел на помощь Зак Бэттл. – А
вердикты по такому делу способны разорить любую корпорацию. Мне никогда не
доводилось сталкиваться с настолько чудовищными фактами.
– Компания не станет оспаривать сделку, –
кивнул Клей. – Им повезло, что удалось тогда замять дело всего за пятьдесят
миллионов.
– А семьи могут отказаться от сделки, когда
правда выйдет наружу? – поинтересовался Мариани.
– Это трудно сделать.
– А что будет с вами? Вы ведь заключили тайную
сделку.
– Обо мне больше речи нет. Я без пяти минут
банкрот и собираюсь сдать лицензию на юридическую практику. Меня им не достать.
– Это было грустное признание, причинившее друзьям Клея не меньше боли, чем ему
самому.
Мариани сделал какие-то пометки и сменил
пленку.
– Что будет с Текилой Уотсоном, Уошедом
Портером и остальными осужденными за убийство?
– Во-первых, они могут подать в суд на
производителя препарата, хотя в тюрьме это слабо им поможет. Но есть
вероятность, что их дела будут пересмотрены, по крайней мере в части приговора.
Бэттл закашлялся, все ждали тишины.
– Это не для печати, – сказал Клей. – После
того как вы опубликуете то, что сочтете нужным, и после того как уляжется пыль,
я собираюсь заняться этими делами и добиться их пересмотра. Я подам иск от лица
семерых осужденных, разумеется, в том случае, если удастся идентифицировать компанию-производителя.
Тогда я смогу обратиться в уголовный суд с требованием заново открыть дело.
– Весьма опасно. – Мариани произнес то, о чем
подумали все присутствующие. – Вспомните, к чему привела тяжба с производителем
дилофта.
– Это другая история, отложим ее на другое
время, – сказал Клей. – К тому же большую ее часть вы уже знаете. Я о ней
говорить не хочу.
– Имеете право. Она закончена?
– Для меня – да.
* * *
Полетт и Зак отвезли их в международный
аэропорт Рейгана. «Гольфстрим» Клея стоял неподалеку от того места, где он его
впервые увидел. Поскольку они уезжали минимум на полгода, багажа набралось
много, особенно у Ребекки. У Клея, столько потерявшего за последние несколько
месяцев, вещей было меньше. Он научился ловко управляться с костылями, но нести
ничего не мог. Его носильщиком работал Бэттл.
Клей театрально указал спутникам на свой
самолет, хотя все понимали, что пользуется он им в последний раз. Потом крепко
обнял Полетт, похлопал по плечу Зака, поблагодарил обоих и пообещал позвонить
через несколько дней. Когда второй пилот задраил дверь, Клей опустил шторки на
иллюминаторах, чтобы не видеть при взлете Вашингтон.
Ребекке лайнер показался мрачным символом
пагубной алчности. Она уже мечтала о маленькой лондонской квартирке, где никто
из соседей не будет их знать и никому не будет дела до того, во что они одеты,
на чем ездят, где работают, покупают продукты и как проводят отпуск. Она не
собиралась возвращаться домой. С родителями на сей раз она поссорилась
окончательно.
Клей же мечтал о паре здоровых ног и
безупречной репутации. Он пережил одно из крупнейших крушений в истории
американского правосудия и удалялся от него все дальше и дальше. Ребекка
принадлежала ему, все остальное не имело значения.
