Клей ничего не ответил, лишь громко сглотнул
и, не глядя по сторонам, направился к столику, стараясь не обращать внимания на
ком, вставший в желудке. Как он мог наслаждаться едой в подобной обстановке?
Они с Ребеккой ужинали здесь дважды – один раз с мистером и миссис Ван Хорн,
другой – без них. Кормили здесь дорого и весьма вкусно. Впрочем, Клей,
привыкший к индейке, разогретой в микроволновке, едва ли мог оценить здешнюю
кухню по достоинству, и понимал это.
Беннета за столом не было. Клей
притворно-радушно обнял миссис Ван Хорн – ритуал, который ненавидели оба, – и
бодро провозгласил:
– С днем рождения!
Потом клюнул Ребекку в щечку. Столик был одним
из лучших, с видом на зеленую площадку вокруг восемнадцатой лунки, – очень
престижное место в этом зале, потому что можно было угодить за столик, откуда
оставалось лицезреть лишь, как старперы в спортивных костюмах толкутся на
стартовом пятачке, не в состоянии преодолеть лунку с двух шагов.
– А где мистер Ван Хорн? – поинтересовался
Клей в надежде, что того нет в городе или – чем черт не шутит – он попал в
больницу с каким-нибудь тяжелым заболеванием.
– Сейчас приедет, – сообщила Ребекка.
– Он провел весь день в Ричмонде, встречался с
губернатором, – важно добавила миссис Ван Хорн. Дамы были несносны. Клею
захотелось крикнуть: «Ладно, ладно, вы победили! Мое положение вашему не чета».
– Над чем он сейчас работает? – вместо этого
вежливо поинтересовался Клей, в который раз поражаясь собственной способности
умело изображать искренность. На самом деле он прекрасно знал, зачем Бульдозер
ездил в Ричмонд. Штат был на грани разорения и не мог позволить себе прокладку
новых дорог на севере Виргинии, а Беннет со своей братией требовали продолжать
строительство. Северная Виргиния – это голоса избирателей. Законодатели
подумывали о проведении местного референдума по вопросу о налогах с оборота, тогда
города и округа, расположенные вблизи округа Колумбия, смогли бы строить
собственные автострады. Больше дорог, больше кондоминиумов, больше торговых
центров, больше машин – больше денег для чахнущей корпорации БВХ.
– Что-то связанное с политикой, – ответила
Барбара. Вероятно, она и впрямь не знала, что именно ее супруг обсуждал с
губернатором. Клей сомневался даже, что она знает, какова сейчас стоимость
акций БВХ. Четко она помнила лишь дни, по которым собирается ее бридж-клуб, и
то, что Клей зарабатывает мало денег, остальное предоставляла Беннету.
– Как прошел день? – спросила Ребекка, мягко,
но поспешно уводя разговор в сторону от политики. Два или три раза при
разговоре с ее родителями Клей употребил словосочетание «варварская застройка»,
после чего их отношения стали еще более напряженными.
– Как обычно, – ответил он. – А у тебя?
– Завтра слушания, так что сегодня все стояли
на ушах.
– Ребекка сказала, вы получили новое дело об
убийстве, – вставила Барб.
– Да, это правда, – подтвердил Клей, подумав:
интересно, какие еще аспекты его деятельности в качестве государственного
защитника они могли бы обсудить? Перед обеими дамами стояли бокалы с белым
вином, уже наполовину опустошенные. Когда он вошел, они о чем-то спорили,
вероятно, о нем. Или он излишне подозрителен? Может быть…
– Кто ваш клиент? – поинтересовалась Барб.
– Уличный парнишка.
– А кого он убил?
– Такого же уличного парня.
Это ее немного успокоило: черные убивают
черных. Кому какое дело, если они даже все перебьют друг друга?
– Он действительно убил его?
– Пока не было суда, действует презумпция
невиновности. Таков закон.
– То есть он действительно убийца.
– Похоже на то.
– Как вы можете защищать подобных людей? Если
вы знаете, что человек виновен, как можно прилагать усилия, чтобы вытащить его?
Ребекка сделала большой глоток и решила на
этот раз не вмешиваться. Она вообще в последние месяцы все реже приходила ему
на помощь, и Клея начала точить мысль, что, какой бы волшебной ни была жизнь с
ней, ее родители способны превратить все в сплошной кошмар.
– Наша конституция гарантирует каждому
обвиняемому адвоката и справедливый суд, – снисходительно, словно дурочке,
пояснил он. – Я всего лишь выполняю свою работу.
Барбара закатила глаза и посмотрела через окно
на лужайку. Многие дамы из «Потомака» прибегали к услугам пластической
хирургии, коньком которой, видимо, было придание любому лицу сходства с
азиатским типом. Хоть морщины действительно исчезали, но после второй операции
уголки глаз оттягивались к вискам так, что взгляд становился чудовищно
неестественным. Старушка Барб постоянно делала подтяжки, утяжки, пользовалась
всеми мыслимыми лифтинг-кремами и прочими косметическими средствами, без
разбору подвергала себя нехирургическим омолаживающим процедурам, но все это
без какого бы то ни было продуманного плана, так что желанного преображения не
наблюдалось.
Ребекка сделала еще один большой глоток. Когда
они впервые обедали здесь с ее родителями, она скинула под столом туфлю и
кончиками пальцев гладила ногу Клея, словно хотела сказать: «Пошлем к черту
этот кабак и смоемся». Сегодня все было не так. Ребекка была холодна, выглядела
озабоченной. Клей прекрасно знал, что ее беспокоят вовсе не бессмысленные
слушания, на которых придется завтра скучать. Причина находилась здесь, за
столом, и он подумал: не собрались ли они наконец открыть все карты, устроив
конференцию по вопросу об их с Ребеккой будущем?
Беннет подошел к столу, запыхавшись,
рассыпаясь в неискренних извинениях по поводу своего опоздания. Он похлопал
Клея по спине, словно они были членами одного студенческого братства, и
поцеловал своих девочек в щечки.
– Ну, как твоя встреча с губернатором? –
проговорила Барб так, чтобы ее вопрос услышали даже в противоположном конце
зала.
– Замечательно. Передает тебе привет. На
следующей неделе в город прибывает корейский президент. Губернатор пригласил
нас на официальный прием, который он устраивает в своей резиденции, – сообщил
БВХ, тоже, разумеется, в полный голос.
– Что ты говоришь?! – с преувеличенным
энтузиазмом воскликнула Барбара, состроив гримасу восторга на своем в очередной
раз перекроенном лице.
Среди корейцев она бы выглядела своей на все
сто, подумалось Клею.
