Когда директриса закончила второй раз читать
предписание, один из полицейских сказал:
– Мы не собираемся торчать здесь целый день.
Чиновница повела всех в большой кабинет,
прихватив с собой помощника, который начал выкладывать на стол папки.
– Когда мы получим их обратно? – спросила
директриса.
– Когда мы с ними ознакомимся, – ответил
Жермен.
– А где они будут храниться?
– В Бюро государственных защитников, под
замком.
* * *
Их роман начался в баре «У Эйба». Ребекка с
двумя подружками сидела за столиком в отдельной кабинке, когда Клей заметил ее,
направляясь в туалет. Их взгляды встретились, и он задержался на долю секунды,
решая, что делать дальше. Вскоре подружки куда-то исчезли. Клей бросил своих
собутыльников и присоединился к Ребекке. Они часа два просидели в баре, болтая
без умолку. Первое свидание состоялось на следующий вечер. Близки они стали
через неделю. С родителями она не знакомила его два месяца.
Теперь, четыре года спустя, их отношения
утратили свежесть новизны, и ей хотелось двинуться дальше. Завершить роман,
начавшийся в баре «У Эйба», казалось естественным там же.
Клей приехал первым и ожидал подругу у стойки,
окруженный со всех сторон парнями, потягивавшими напитки. Они разговаривали
громко, быстро и все сразу о жизненно важных делах, коим только что посвятили
несколько долгих часов. Клей любил округ Колумбия и ненавидел. Он любил историю
края, пропитанного мощной энергетикой, его статус центра важных событий.
Ближайшая к Клею компания горячо обсуждала законопроект о вторичном
использовании сточных вод в районе Центральных равнин.
Бар «У Эйба» был не чем иным, как «поилкой»,
стратегически удобно расположенной возле Капитолийского холма, чтобы
перехватывать толпы жаждущих, направлявшихся после работы в свои пригороды.
Здесь толклось немало потрясающих женщин, одетых с иголочки. Многие приходили
сюда поохотиться, и Клей поймал на себе несколько заинтересованных взглядов.
Появилась Ребекка, подавленная, решительная и
холодная. Они уединились в свободной кабинке и в предчувствии тяжкой схватки
заказали крепкие напитки. Клей задал несколько ничего не значащих вопросов о
слушаниях в подкомитете, которые, судя по сообщению в «Пост», начались без
всяких фанфар. Принесли бокалы, к которым они без промедления приложились.
– Я говорила с отцом, – начала Ребекка.
– Я тоже.
– Почему ты меня не предупредил, что не
собираешься принимать ричмондское предложение?
– А почему ты не предупредила меня, что твой
папаша дергает за веревочки, чтобы добыть для меня это место?
– Все же тебе следовало сначала сообщить о
своем решении мне.
– Кажется, я и так ясно дал понять.
– С тобой ничего не бывает ясно заранее.
Оба выпили.
– Твой отец назвал меня неудачником. Это
мнение всей вашей семьи?
– На данный момент да.
– Ты тоже его разделяешь?
– У меня есть кое-какие сомнения. Кто-нибудь
должен мыслить здраво…
В их романе был один существенный интервал,
как минимум досадный срыв. Около года назад и он, и она решили притормозить и,
оставаясь добрыми друзьями, оглядеться вокруг, быть может, даже проверить, нет
ли на горизонте кого-нибудь еще. Временный разрыв спровоцировала Барб. Как Клей
выяснил позже, в тот момент в клубе «Потомак» объявился очень богатый молодой
человек, только что потерявший жену, скончавшуюся от рака яичника. Беннет
оказался близким другом семьи и так далее и тому подобное. Они с Барб
расставили ловушку, но вдовец учуял опасность. Пообщавшись месяц с четой Ван
Хорн, парень купил себе дом в Вайоминге.
Новое охлаждение, однако, грозило обернуться
куда более серьезной бедой. Почти наверняка оно вело к окончательному разрыву.
Заказав новую порцию спиртного, Клей дал себе клятву: что бы ни случилось, ни
при каких обстоятельствах не говорить ничего, способного обидеть Ребекку. Она
при желании могла бить даже ниже пояса. Он – нет.
– Чего ты хочешь, Ребекка?
– Не знаю.
– Нет, знаешь. Хочешь порвать со мной?
– Наверное, – ответила она, и ее глаза
увлажнились.
– У тебя есть кто-нибудь другой?
– Нет.
«Пока нет. Дай Барб и Беннету всего несколько
дней».
– Дело в том, Клей, что ты никуда не
двигаешься, – мягко сказала она. – Ты умен, талантлив, но у тебя нет
честолюбия.
– Ха, приятно узнать, что я снова умен и
талантлив. Несколько часов назад я был неудачником.
– Хочешь все обратить в шутку?
– Почему бы нет? Почему бы не посмеяться? Все
ведь кончено, давай честно признаемся в этом. Мы любим друг друга, но я
неудачник, который никуда не двигается. Это твоя проблема. Моя заключается в
твоих родителях. Они сожрут любого бедолагу, который на тебе женится.
– Бедолагу?
– Именно. Мне жаль того несчастного парня, за
которого ты выйдешь, ведь твои родители невыносимы. И ты сама это знаешь.
– Бедолагу, который на мне женится? – Ее глаза
снова стали сухими, теперь они гневно сверкали.
– Не кипятись.
– Бедолагу, который на мне женится?!
– Послушай, у меня есть предложение. Давай
поженимся прямо сейчас. Оба сбежим с работы, зарегистрируем брак, продадим все,
что у нас есть, улетим… ну, скажем, в Сиэтл или Портленд, куда-нибудь подальше
отсюда, и поживем немного, питаясь одной любовью.
– Значит, в Ричмонд ты не хочешь, а в Сиэтл
можно?
– Чертов Ричмонд расположен слишком близко к
твоим родителям, понимаешь?
– Ну а потом?
– Найдем работу.
– Какого рода работу? Неужели на Западе мало
адвокатов?
– Ты кое-что упускаешь из виду. Разве ты уже
забыла со вчерашнего вечера, что я умный, талантливый, прекрасно образованный,
хваткий и даже красивый? Крупные юридические фирмы будут просто гоняться за
мной. Через полтора года я стану партнером. Заведем детей.
– И тут явятся мои родители.
– Нет, потому что мы не сообщим им, где
находимся. А если они нас найдут, изменим имена и переедем в Канаду.
