У Клея не было никакого желания нырять в этот
омут. Однако он не мог не отметить, что стоящий перед ним низенький толстый
напыщенный мерзавец с микрофоном на лацкане огреб триста миллионов за один год
и горел энтузиазмом огрести еще больше. Участники перешли к обсуждению
творческих подходов для привлечения новых клиентов. Один из них оказался богат
настолько, что держал в штате на полной ставке двух докторов, единственной
обязанностью которых было, курсируя по стране, выявлять тех, кто принимал
злополучные таблетки. Другой полностью полагался на телевизионную рекламу. Эта
тема заинтересовала Клея, но она быстро потонула в пустых дебатах по вопросу о
том, должен ли адвокат сам появляться на экране или лучше нанять какого-нибудь
вышедшего в тираж актера.
Как ни странно, о судебной стратегии – о
показаниях экспертов, осведомителях, отборе присяжных, научных доказательствах,
то есть обо всем том, что составляет основной предмет адвокатских дискуссий на
семинарах такого рода, – здесь никто даже не заикался. Клей понял, что подобные
дела обычно не доходят до суда, а следовательно, умение выигрывать прения
сторон никакой роли не играло. Этих людей заботило лишь то, как быстро
сколотить коллектив истцов и получить баснословный гонорар. В процессе
дискуссии все четыре участника «круглого стола», а также те, кто подбрасывал им
из зала соответствующие вопросы, с явным удовольствием намекали, что заработали
миллионы на своих последних сделках.
Клею захотелось вымыть руки.
В одиннадцать местный торговый представитель
фирмы «Порше» устраивал прием, который собрал широкий круг желающих приобщиться
к устрицам, коктейлям и неумолчным разговорам о том, кто сколько дел собрал. И
как собрать еще больше. Тысячу здесь – тысячу там. Судя по всему, тактика
состояла в том, чтобы накопить как можно больше индивидуальных исков, затем
скооперироваться с Пэттоном Френчем, который с восторгом включит эти дела в
свой собственный коллективный иск на заднем дворе родного дома в Миссисипи, где
судьи и присяжные всегда будут на его стороне и вынесут требуемый вердикт,
грозящий производителю разорением. Френч управлял своими поставщиками, как
какой-нибудь чикагский головорез – своей бандой.
После того как все перекусили в буфете, он
снова держал речь. На сей раз темой выступления была кухня каджунских
[9]
ресторанов и пиво «Дикси»
[10].
Френч разрумянился, его речь стала развязной
и по-своему выразительной. Безо всяких бумажек он пустился в разглагольствования
об истории американской системы коллективных тяжб и о том, какое значение она
имеет для защиты масс от алчных и коррумпированных мегакорпораций, производящих
недоброкачественную продукцию. Попутно досталось страховым компаниям, банкам,
транснациональным компаниям, а заодно и республиканцам. Жертвы безжалостного
капитализма нуждаются в таких закаленных бойцах, как те, кто сплотился в кружок
барристеров, вещал Френч, те, кто, защищая интересы маленьких людей,
трудящихся, держит линию обороны, не боясь атак большого бизнеса.
Пэттона Френча, зарабатывающего в год триста
миллионов гонорара, нелегко было представить себе защитником угнетенных, но он
играл на публику. Оглядев аудиторию, Клей не в первый раз за два дня задался
вопросом, не единственный ли он здесь психически здоровый человек. Неужели эти
люди так ослеплены деньгами, что искренне полагают себя оплотом бедных и
больных?
Ведь у большинства из них есть даже
собственные самолеты!
Рассказы о боевых победах лились из уст Френча
без всяких видимых усилий. Коллективная сделка на сумму четыреста миллионов
долларов в связи с обнаруженным опасным побочным эффектом препарата против
образования холестерина. Миллиард – за лекарство против диабета, угробившее
около ста пациентов. За некачественную электропроводку, установленную в
двухстах тысячах частных домов и ставшую причиной полутора тысяч пожаров,
унесших жизни семнадцати человек и лишивших крова еще сорок, – сто пятьдесят
миллионов. Адвокаты жадно ловили каждое слово мэтра. По некоторым замечаниям
можно было догадаться, на что он тратит свои деньги.
– Это стоило им новенького «Гольфстрима», – не
без злорадства заметил он в какой-то момент, вызвав овацию. Побродив по
демонстрационному залу отеля менее суток, Клей уже успел узнать, что
«Гольфстрим» – новейший и лучший из всех предназначенных для личного
пользования самолетов, стоивший сорок пять миллионов.
Конкурент Френча, табачный адвокат откуда-то
из Миссисипи, заработал миллиард и купил яхту длиной в сто восемьдесят футов.
Длина старой яхты Френча равнялась всего ста сорока футам, поэтому ему пришлось
купить новую, двухсотфутовую, сдав старую в зачет платежа. Эта история тоже
повеселила собравшихся. В его фирме на данный момент насчитывалось тридцать
адвокатов, но ему нужно было еще столько же. Френч был женат четвертым браком.
Последняя его жена имела апартаменты в Лондоне.
И так далее и тому подобное… Как приобрести
деньги, как их потратить. Неудивительно, что он работал по семь дней в неделю.
Нормальных людей такое вульгарное хвастовство
роскошью покоробило бы, но Френч знал, с кем имеет дело. Его рассказы
воодушевляли аудиторию на то, чтобы больше зарабатывать, больше тратить,
возбуждать больше дел, собирать больше клиентов. Он говорил час, порой грубо и
бесстыдно, но почти никто не скучал.
Пять лет в БГЗ очевидно изолировали Клея от
многих аспектов современной юриспруденции. Он читал, разумеется, о коллективных
исках, но понятия не имел, что практикующие их адвокаты представляли собой
настолько организованное и сплоченное сообщество. Не похоже, чтобы эти люди
были блестящими профессионалами. Вся их стратегия сводилась к тому, чтобы
собрать побольше истцов и добиться досудебной сделки – никакой судебной
практики они не имели.
Френч мог говорить бесконечно долго, но через
час все же покинул трибуну, провожаемый бурными аплодисментами стоя
приветствовавшей его несколько обалдевшей аудитории. В три ему предстояло
выступать на семинаре о торговле в Интернете. Представление грозило повториться.
Клей счел, что с него достаточно.
