Однако Текила казался не таким, как другие.
Похоже, – пока, во всяком случае, – он не боялся правды. И Клей решил
сэкономить, быть может, немало часов своего времени. Он наклонился поближе к
перегородке и, понизив голос, проговорил:
– Они считают, что ты убил парня, пять раз выстрелив
ему в голову.
Распухшая голова медленно опустилась в знак
согласия.
– Некоего Района Памфри по кличке Пампкин. Ты
его знаешь?
Кивок – да.
– Ты стрелял в него? – Клей почти перешел на
шепот. Хоть охранники и дремали, адвокату не положено было задавать подобные
вопросы, во всяком случае, в тюрьме.
– Да, – тихо произнес Текила.
– Пять раз?
– Кажется, шесть.
«Суду и пяти хватит. В два счета закончу
дело», – подумал Клей. Это будет быстрая сделка: признание вины в обмен на
более мягкий приговор – пожизненное заключение.
– Это связано с наркотиками? – спросил он.
– Нет.
– Ты его ограбил?
– Нет.
– Ну же, Текила, помоги мне. Была ведь у тебя
какая-то причина?
– Я его знал.
– И все? Ты знал его? И в этом причина?
Текила кивнул, но ничего не добавил.
– Может, девушка? Ты его застукал со своей
девушкой? У тебя есть девушка?
Парень покачал головой – нет.
– Это имеет какое-нибудь отношение к сексу?
Нет.
– Да говори же, Текила, я ведь твой адвокат. Я
единственный на земле человек, который старается тебе помочь. Дай мне хоть
что-нибудь, за что можно зацепиться.
– Я покупал наркотики у Пампкина.
– Слава Богу, заговорил. Когда это было?
– Года два назад.
– Хорошо. Он тебе задолжал деньги или товар?
Или ты ему?
– Нет.
Клей сделал глубокий вдох и впервые обратил
внимание на руки Текилы. Они были сплошь покрыты небольшими порезами и так
распухли, что костяшек не было видно.
– Любишь подраться?
Не то кивок, не то покачивание головой.
– Уже нет.
– А раньше любил?
– Когда был маленьким. Как-то я побил
Пампкина.
Наконец– то. Клей снова глубоко вздохнул и
взялся за ручку.
– Спасибо за помощь, сэр. Когда именно ты
подрался с Пампкином?
– Давно.
– Сколько тебе было лет?
Текила слегка пожал плечами, как делают в
ответ на дурацкий вопрос. Клей по опыту знал, что у его клиентов отсутствует
чувство времени. Они могут помнить, что их ограбили вчера или арестовали месяц
назад, но все, что простиралось за пределы тридцати суток, сливалось воедино.
Уличная жизнь – борьба за то, чтобы выжить сегодня. Нет ни времени для
воспоминаний, ни событий, достойных памяти. И будущего нет, чтобы соотносить
его с прошлым.
– Мы были мальчишками, – ответил Текила все
так же кратко, вероятно, эту привычку он приобрел после того, как ему сломали
челюсть, а может, и раньше.
– Все же сколько тебе тогда было?
– Может, двенадцать.
– Это случилось в школе?
– На баскетбольной площадке.
– И сильно вы поцапались? Синяки, поломанные
кости… Да?
– Нет. Старшие разняли.
Клей на несколько секунд положил трубку и
подвел итог: что у него есть для защиты? «Уважаемые присяжные, дамы и господа,
мой клиент в упор выстрелил в мистера Памфри (который не был вооружен) пять или
шесть раз из украденного пистолета по двум причинам: во-первых, потому что знал
его и, во-вторых, потому что лет восемь назад они подрались на баскетбольной
площадке. На первый взгляд звучит недостаточно убедительно, дамы и господа, но
те, кто знает, что такое Вашингтон, округ Колумбия, поймут: эти две причины
ничуть не менее весомы, чем любые другие».
Картер спросил в трубку:
– Ты часто встречался с Пампкином?
– Нет.
– Когда видел его в последний раз, перед тем
как застрелить?
Опять неопределенное пожатие плечами. Та же
проблема со временем.
– Ты виделся с ним раз в неделю?
– Нет.
– Раз в месяц?
– Нет.
– Дважды в год?
– Может быть.
– Когда вы встретились два дня назад, вы
поссорились? Помогай, Текила, не заставляй меня клещами тянуть подробности.
– Мы не ссорились.
– Зачем ты пошел за ним в аллею?
Текила положил трубку и несколько раз медленно
покрутил головой, видимо, чтобы размять мышцы шеи. Похоже, у него болело все
тело. Наручники впивались в запястья. Потом он снова взял трубку:
– Я скажу вам правду. У меня был пистолет, и
мне хотелось в кого-нибудь выстрелить – все равно в кого. Я вышел из лагеря и
побрел, без всякой цели, просто искал, в кого выстрелить. Я почти уже
прицелился в корейца, который стоял на пороге своего магазина, но вокруг было
слишком много народа. И тогда я увидел Пампкина. Я его знал. Мы немного
поболтали. Я ему сказал, что, если он хочет, у меня есть немного коки. Пошли в
аллею, и там я его застрелил. Почему – не знаю. Просто хотелось кого-нибудь
убить.
Когда стало ясно, что рассказ окончен, Клей
спросил:
– Что такое «лагерь»?
– Да центр этот, где я жил.
– Сколько ты там пробыл?
Новая пауза, но ответ поразил Клея точностью.
– Сто пятнадцать дней.
– Так ты ничего не употреблял сто пятнадцать
дней?
– Ага.
– И тогда, когда стрелял в Пампкина, был чист?
– Ага. И сейчас. Уже сто шестнадцать дней.
– Ты раньше стрелял в кого-нибудь?
– Нет.
– А где взял пистолет?
