Он шутил. И без его трубки воздух в палатке оставлял желать много лучшего. Было душно, воняло от прикрытого обрезком доски ведра, исполнявшего функцию отхожего места. Если бы Рамон закурил свою жуткую отраву, осталось бы только гадать, кто передохнет быстрее – «темпо» или мы?
Ожил я на следующий день, если верить часам, а к середине того же дня у одного из парней получилось ускориться. Он едва не прорвал головой стенку палатки – и сейчас же замедлился, немного испуганный и очень довольный. Кое-как ворочая деревянным пока еще языком, я растолковывал ему и прочим, как надо вести себя в ускоренном режиме, чтобы не сломать себе шею. Лектор из меня посредственный, но если нет другого… К концу лекции мой язык перестал напоминать старую подметку и начал шевелиться почти как надо. Не могу сказать, что это меня опечалило.
Когда, выдохшись, переставала шипеть очередная капсула с «темпо», мы доставали из ящика следующую и свинчивали крышечку. К вечеру все четверо пилотов, попавших в палатку раньше меня, могли ускоряться по своему желанию, но еще не перешли к непрерывной ускоренности. Это случилось с ними ночью, утром к ускорившимся присоединился я, а Рамона нам пришлось еще подождать. Пусть. Мы просто сидели на наших лежанках, вышучивая друг друга, и дышали инопланетными микроорганизмами, не боясь перестараться. И каждый вдох приближал нас к победе.
Во всяком случае, нам хотелось в это верить.
– У нас под рукой пять катеров и один вертолет, – проговорил дядя Варлам, водя карандашом над картой. – Пилоты есть, все под «темпо». Топливо есть. Задачи каждому пилоту я буду ставить индивидуально…
Естественно, пилоты здорово рисковали. Они, и я в том числе, были ускорены, но ведь наши машины какими были, такими и остались. Старье, рухлядь. Антиграв-катера, выпущенные «Залесски Инжиниринг», морально устарели еще лет сто назад. Мы даже не могли позволить себе применить в их конструкции такой великолепный металл, как скандий, – он не производился на Тверди. Весь скандиевый концентрат шел на Землю, а сплавы, далеко не лучшие и, уж конечно, не скандиевые, поставляла нам метрополия. Да и не в скандии дело! Дело в том, что против настырной мухи всегда найдутся мухобойки и инсектициды. В противостоянии с метрополией мы, конечно, были мухой.
Брошенную нами платформу земляне уничтожили через четверть часа после того, как мы покинули ее. Вероятно, противник заподозрил еще одну ловушку и предпочел не рисковать. О повторении попытки добыть еще одну платформу речи не было – каждый понимал, что противник теперь настороже, на приманку не купится, да и вообще два раза подряд чудес не бывает. Для доставки «темпо» в отряды, чьи базы находились не далее четырехсот-пятисот километров от нас, годились пешие гонцы. Все, как один, сухопарые, жилистые ребята, ускоренные, подобно нам, пилотам, они должны были бежать трусцой с навьюченными рюкзаками, стараясь выдерживать среднюю скорость километров двадцать пять – тридцать в час. В джунглях это немало даже с учетом ускоренности, особенно после сезона дождей. Для развоза «темпо» на большие расстояния мы располагали только катерами и вертолетом. Причем на вертолет я бы вообще не ставил – ну какие у него шансы?
Пилоты могли оказаться в плену. Каждый из нас заранее знал, что соглашается не на легкую прогулку, и каждый получил приказ уничтожить груз и себя, оказавшись в безвыходной ситуации, да только кто же дает абсолютные гарантии на войне? Вполне естественно, что каждому пилоту полагалось знать только свою задачу.
– Долго тебя не было, – сказал я дяде, когда дошла очередь до меня. – Как там на Марции?
– На Марции замечательно. У нас хреново, – ответил он и так взглянул на меня, что я прикусил язык. – Теперь слушай задачу…
Я не особенно удивился, узнав, что мне предстоит доставить груз на базу под Степнянском и оставаться там вплоть до момента «ноль». Как-никак хорошо знакомые места. Отдельная удача, что мама где-то там.
Вот только Дженни…
Впрочем, Боб обещал о ней позаботиться. Бобу я верил.
– Будешь двигаться прыжками, – сказал дядя Варлам. – Прыгнул, выжал из катера все, на что он способен, затем вновь нырнул в джунгли. Понял? Будешь все время лететь меж стволов – не хватит топлива. Опоздаешь нырнуть под кроны и замести следы – сожгут.
Хотелось ответить, что не дурак, мол, понимаю, но я лишь кивнул.
– Мы подгадали время, когда над головами не будет земных кораблей-маток. Все шесть машин стартуют одновременно через восемь… нет, уже через семь минут. Иди, готовь катер. И знай: второй посылки с Марции не будет.
– Почему я был убежден в этом с самого начала? – ухмыльнулся я.
Дядя посмотрел на меня тяжелым взглядом.
– Постарайся долететь, – сказал он.
Семь минут для ускоренного – бездна времени. Я подготовил машину куда раньше этого срока. Сидел, поплевывал за борт, удивляясь медленности полета плевка, ждал команды.
Стартовали мы в том же порядке, в каком получали задание. Я – последним. Прошел меж стен ущелья до его конца, нырнул в другое ущелье, затем в третье, порядочно удалился от базы и лишь тогда набрал высоту и выжал из катера полную скорость.
Вторая фаза операции «Очищение» началась.
Спустя сорок девять минут после ее начала земляне нанесли термоядерный удар по району Трех Сестер, изменив рельеф этой части горного массива и, в частности, совершенно уничтожив одно неприметное горное ущелье с малозаметной пещерой.
Часть четвертая
Победитель
Глава 1
Единственное средство добиться того, чтобы хоть начало операции пошло точно по плану, заключается в сокращении круга посвященных. Но и это средство не всегда действует. Впоследствии мы так и не узнали, кто выдал землянам координаты нашей важнейшей горной базы, хотя очень старались узнать. Никто из пилотов не был взят в плен, это мы выяснили точно. Предатель среди нас существовал, в том практически не было сомнений, он не был задействован в доставке «темпо», и он точно не был рядовым бойцом – но кем он был? Загадка. Если он погиб вместе с базой, то туда ему и дорога. Однако мы все еще опережали противника, пусть ненамного. Муха вылетела из-под мухобойки в последнее мгновение. Промедли мы еще чуть – и о свободе Тверди нам пришлось бы только мечтать. Впрочем, радиоактивный пар мечтать не умеет, так что наши мечты мы молчаливо завещали бы выжившим твердианам, и их детям, родившимся, как и мы, под гнетом метрополии, и внукам их, и правнукам…
Ползучее время теперь понеслось вскачь. Я тоже несся вскачь – делал прыжок на пятьдесят-сто километров, затем нырял в зеленое море джунгей и, уворачиваясь от стволов лесных великанов, спешил удрать подальше от места нырка, по которому земляне вполне могли бы ударить с орбиты. Затем пробивал лиственный полог над головой и прыгал снова.
Охота прыгать заразительна, говорил Фигаро. Я соглашался с ним, хотя медлительность катера порядком раздражала. Довольно чувствительный в управлении, он все же не был рассчитан на ускоренного пилота и казался просто сундуком. Больше всего меня интересовало, к каким выводам придет командование неприятеля – ведь ему, несомненно, уже доложили о странных катерах-попрыгунчиках. Знали ли земляне, что мы везем? Совсем не уверен. Скорее нет, чем да. Но квалифицировать наши странные прыжки как транспортную операцию и пресечь ее они, по-моему, были просто обязаны.
