Катя с восхищением смотрела на нас. Затем она попросила:
— А можно мне стрельнуть из этого ружья?
Но отец отказал и объяснил, что отдача у ружья такая, что у Кати потом будет синяк на всё плечо. Катя было надулась, но отец принёс из штаба пневматический пистолет, который я вначале не заметил. Это была моя старая игрушка, которой отец учил меня прицельно стрелять несколько лет назад. Он протянул банку пулек и пистолет Кате и сказал, что она может взять его до конца лета, чтобы потренироваться. А когда за ней приедут её родители, он поговорит с ними о том, чтобы учить её спортивной стрельбе и подарить личное оружие. Катя была в восторге, а я немного надулся, ведь это был мой пистолет. Но отец сказал, что у меня остаётся пневматическое ружьё, которым я могу пользоваться когда захочу.
Папа повторил с нами правила техники безопасности и взял с нас строгое слово, что мы не будем нарушать их. На этом наши занятия в тире завершились.
Надо сказать, что Катя не обратила внимания на то, о чём папа расспрашивал тётю Катю, когда показывал ей фотографии людей, шаставших по нашему участку. И поэтому появление оружия она восприняла как новую игру. Пришлось ей всё объяснить, и тут она тоже немного испугалась. Потом сказала:
— Теперь я понимаю, зачем твой папа выстрелил из ружья.
— Зачем же?
— Это была демонстрация. Кем бы ни были эти люди, теперь до них дойдёт слух, что у вас есть оружие. И, возможно, они пересмотрят свои намерения.
— Да, я тоже так думаю. Но мне кажется это неправильным.
— Почему?
— Потому что если у них намерения совсем нехорошие, то теперь они могут подготовиться более основательно. Поэтому я считаю, что оружие нам нужно, но демонстрировать его не надо бы.
Из дневника Кирилла:
10 июля. Время не прошло даром. Теперь у нас в деревне есть полностью обустроенный штаб, домик на дереве и тир для тренировочных стрельб, а на болоте лежит плот для плавания и навигации. А ещё у меня есть убежище в амбаре у тёти Кати. Я просто становлюсь каким-то автономным сельским жителем. И пребывание в деревне очень интересное, мы каждый день узнаём что-то новое. Папа не обманул, что будет придумывать нам всякие развлечения, хотя он иногда и уезжает на несколько дней.
* * *
На следующий день прямо с утра мы с папой сели в машину и заехали за Катей. Она уже проснулась, но ещё не позавтракала, так что нам пришлось подождать с полчаса. Папа похаживал взад-вперёд, что-то бурча себе под нос, а я смотрел на него и посмеивался. Дело в том, что он запланировал сегодня съездить в Тамбов, чтобы посетить государственный архив Тамбовской области и попробовать найти там сведения про поместье графа Воронцова-Дашкова в Новотомниково. Но нам с Катей он ничего не сказал, так что мы были не готовы. И если я сам лёгок на подъём, то Катю пришлось ждать. А ожидание, когда уже всё спланировал, — очень тяжёлое испытание для отца.
Наконец Катя вышла. Мы сели в машину и выдвинулись, как обычно, по дороге в сторону Альдии. На этот раз поездка до заасфальтированной трассы заняла больше двух часов, так как накануне прошёл дождь, дорога испортилась, и папа вёл очень осторожно, лавируя по колеям. Но в конце концов мы вздохнули спокойно, когда проехали мост через реку Серп и выбрались на асфальт. Дорога оттуда до Тамбова заняла ещё полтора часа.
На подъезде к городу отец включил GPS-приёмник. Тут он нам пригодился, чтобы доехать до архива, поскольку никто раньше в Тамбове не бывал.
Мы остановились перед монументальным зданием. Вокруг него росли огромные ели. Люди шли мимо, но никто даже не смотрел на здание, никто не заходил. Только мы втроём вошли в архив и оказались в широком холле. Папа объявил женщине за турникетом, что мы приехали из Москвы, чтобы провести некоторого рода исследования, но она отправила нас к стенду на стене: там было написано, на каких условиях можно посещать архив и проводить в нём изыскания.
Отец подошёл к стенду, долго изучал его, а потом махнул рукой. Оказалось, что обычным людям можно посещать архив только по средам и четвергам, а сегодня сюда пускают только научных работников. На стенде был указан единственный телефон, и папа позвонил по этому номеру. Ответа пришлось ждать долго. Нет, очень долго. Женщина-администратор смотрела на нас и недобро улыбалась.
Наконец ему ответили. С той стороны послышался усталый голос, в котором не было ни капли сочувствия. Я знал, что отец терпеть не может такое отношение к людям со стороны чиновников, поэтому подошёл к нему и взял за руку. Он посмотрел на меня, улыбнулся, и его голос сразу смягчился. В трубку он сказал, что сам научный работник, руководитель лаборатории, и приехал из Москвы проводить изыскания. В конце концов ему ответили, что сейчас кто-то к нему выйдет, чтобы оформить пропуск.
Минут через пятнадцать к нам вышла ещё одна усталая женщина и неодобрительно посмотрела на нашу компанию. Отец представился и протянул визитку, но женщина её не приняла, а сказала, что ей нужно командировочное удостоверение или что-то подобное, чтобы убедиться, что отец действительно является научным сотрудником. Я вообще не мог понять, что происходит. Неужели так сложно пустить людей в учреждение, чтобы они могли сделать то, что запланировали?
Отец уже начал было пререкаться, но тут в холл вышла третья женщина, с деловым видом и строгим лицом. Она резко спросила:
— Что здесь происходит?
Разговор на повышенных тонах сразу прекратился, отец улыбнулся ей и вновь протянул свою визитку. Та благосклонно взяла её, внимательно посмотрела и спросила:
— Очень приятно. Чем можем быть полезны?
Отец повторил всё то, что он уже говорил первым двум сотрудницам. Третья, которая оказалась руководителем архива, внимательно слушала, а потом показала на нас с Катей:
— А это кто?
— А это мои младшие научные сотрудники, — невозмутимо ответил отец.
Руководитель архива рассмеялась и пригласила следовать за ней. Так мы проникли в Государственный архив Тамбовской области.
Вначале мы попали в кабинет к руководителю, как это было раньше с Моршанским краеведческим музеем. Но теперь отца подвергли всестороннему допросу, если так можно выразиться. Отец показал себя с самой лучшей стороны — как всесторонний специалист. В то же время он ни словом не выдал цели нашего визита и его истинной причины. Впрочем, он сказал, что хотя мы приехали из Москвы, но сейчас живём на землях, которые когда-то давно принадлежали графу Воронцову-Дашкову, а потому он хотел бы узнать больше об истории родного края, так что было бы очень интересно изучить имеющиеся материалы.
Папа изъяснялся так велеречиво и туманно, что в конце концов руководитель архива вызвала кого-то из своих сотрудников и поручила предоставить нам всю информацию, которая нас заинтересует. Отец оставил ей свои контакты и заверил, что окажет любую помощь, какая будет в его силах. На том и завершилось наше необычное знакомство.
