Отец воскликнул, что я абсолютно прав и именно этот способ он хотел нам показать.
Поскольку всё сразу стало ясно, мы решили попрактиковаться. Получалось, что текст-обманка должен быть как минимум в пять раз длиннее, чем тот текст, который должен быть скрыт. Мы с Катей начали писать друг другу письма с описанием разных бытовых вещей. Когда это было сделано, мы стали придумывать тайные послания, чтобы скрыть их в обманках. После этого мы закодировали их, выделив некоторые буквы жирным. Получилось что-то такое:
Привет, Катя. Будь готова завтра прямо с утра ехать с нами в Муханские овраги. Похоже, что мы подошли к разгадке очень близко, так что завтра есть все шансы найти клад. Надеюсь, что удача будет нам сопутствовать.
Мы с Катей обменялись письмами и быстро раскодировали то, что было скрыто пятибитным кодом. Потом отдали письма отцу. Он взял моё письмо, быстро пробежал по нему глазами, а потом нахмурился. Я спросил, что я сделал не так, и он ответил:
— По сути всё так, ты правильно закодировал скрытое послание. Но по форме ужасно. Ну что ты написал в своём открытом письме? Разве такое можно писать? А если кто-то перехватит, что будет?
Я смутился. Действительно, это было зря. Отец взял наши письма, бросил на землю и поджёг. Когда бумага прогорела, он затоптал пепел и сказал, чтобы мы попробовали это упражнение ещё раз, но теперь чтобы открытое письмо было написано про птичек и цветочки.
В общем, это был очень интересный метод. Мы написали ещё по одному письму и скрыли в них важные сообщения. А потом отец сказал:
— А вы знаете, что можно в одном открытом письме скрыть много тайных?
Мы опять переглянулись и пожали плечами. Отец всегда любил и умел удивлять.
— Смотрите. Мы уже определили, что тайные послания можно кодировать при помощи разных свойств символов. Мы выбрали жирное начертание. Но ведь символы могут быть не только простыми и жирными. Они могут быть, например, ещё курсивными, и при этом жирность и курсив не зависят друг от друга. В математике это называется «ортогональными свойствами». Поэтому жирное начертание символа можно использовать для кодирования одного сообщения, а курсивное — для другого. А ещё можно использовать, например, размер букв. Это третье скрытое сообщение. Четвёртое можно кодировать цветом — скажем, чёрные и красные буквы. А пятое, к примеру, тем, что буква написана как обычно или при помощи контура. Итого — пять сообщений скрыто в одном. Только при этом надо очень внимательно подбирать вид букв. Они могут быть одновременно жирные, курсивные, заглавные, цветные и контурные. Красота?
Я сказал:
— Это довольно сложно.
— Подумайте дальше. Я назвал пять способов кодирования. Обратите внимание: пять.
Катя воскликнула:
— Ага! Пять ортогональных свойств могут кодировать один символ скрытого сообщения, поскольку для него требуется пять бит.
— Молодец, Катерина. Ты всё правильно сказала. Давайте попробуем что-то такое закодировать.
Мы принялись за дело, и через час усердного труда у меня получилась вот такая надпись:
Из дневника Кирилла:
18 августа. Интересно всё-таки получается. При помощи математики можно придумывать огромное количество всяких штук. Вот пятибитный код — казалось бы, что сложного? Однако его можно использовать, чтобы прятать в текстах скрытые послания. А что, если использовать не такие явные свойства, как жирность букв, а что-то менее заметное? Ведь если посмотреть на текст, в котором обычные и жирные буквы написаны вперемежку, то сразу ясно, что здесь что-то не то. Надо придумать более тонкий способ. Например, использовать рубленый шрифт и шрифт с засечками. В общем, надо подумать…
Эпилог
Двадцать второго августа мы на четырёх машинах выехали из деревни. Перед этим отец закрыл все постройки и места, которые мы использовали в деревне во время наших каникул. Мы заехали к тёте Кате попрощаться, а проезжая мимо Альдии, заехали и к тётушкам. И вот при выезде на асфальтовую дорогу мы попрощались с Катей и её родителями — мы повернули направо и двинулись на Москву, а они свернули налево, в сторону Самары.
Я понимал, что мы с Катей вряд ли ещё встретимся, хоть она мне и приходится сестрой. Конечно, мы обменялись контактами и обещали друг другу писать, но вряд ли запала хватит надолго. Так что я решил просто не думать об этом, а сохранить в памяти славно проведённое время этого лета.
Отец ехал молча. Дорога была длинной, и в конце концов я не выдержал и спросил:
— Почему ты такой суровый?
— Я просто задумчивый.
— Что-то случилось?
— Да нет, ничего такого. Просто я думаю, как быть дальше. Мы же не нашли то, что искали.
Я был ошарашен.
— Как не нашли? Мы же выкопали клад и даже разделили его.
— Да. Но ты уверен, что это именно тот клад, о котором речь шла в шифровке?
Об этом я не подумал.
— И ты считаешь, что это другой клад?
— Да, и на это указывает именно то, что в нём нет практически ничего ценного. Стал бы приказчик прятать для графа кучу медяков? Думаю, что это были его собственные накопления… или кого-то из приближённых слуг графской семьи. Но вряд ли самого графа.
— И что же делать?
— Вот я и думаю, что…
