Подумав, я решил поехать на Лунинскую улицу, поскольку на Красавке мы жили, а на Конторской были уже два раза. Я захотел посмотреть, что эта улица собой представляет и как это соотносится с моими наведёнными воспоминаниями.
Я проехал уже несколько домов, и, кажется, был как раз напротив нашего участка, когда увидел у одного крыльца девочку. Она внимательно следила за мной. Я подумал: «Надо же, девчонка. Ещё чего не хватало», — и проехал дальше. Но потом я понял, что пока другой компании все равно нет, развернулся и поехал назад.
Она стояла всё там же и смотрела на меня. Мне стало неловко, но я всё же подъехал и сказал:
— Привет. Ты здесь живёшь?
— Да, в этом доме. А ты где?
— Я с другой улицы. Прямо напротив, если пройти через ручей.
— Какой ручей?
— Ты в первый раз здесь, что ли?
— Да. А ты?
Я снова смутился. Ведь я тоже был здесь впервые, просто всё знал из-за эксперимента отца. Поэтому я ответил:
— Да, я тоже. Но я тут уже всё разузнал.
Она засмеялась и сказала, что я странный. Потом спросила:
— Как тебя зовут?
— Кирилл.
— А меня Катя. Ты в каком классе учишься?
— Закончил пятый класс, перешёл в шестой.
— А я в седьмой.
Вот ведь, ещё и старше меня. Я смутился в третий раз. Тут из дома раздался голос:
— Катя, с кем ты разговариваешь?
На крыльцо вышла старушка. Она строго посмотрела на меня:
— Ты ещё чьих будешь? Хулиган?
Я улыбнулся и назвал фамилию. Старушка сразу смягчилась и сказала:
— Трофима Ивановича хорошо помню, да. Хороший был человек. Он моему мужу покойному даже приходился каким-то братом. То ли двоюродным, то ли троюродным.
— Да, дед Трофим говорил, что у него вся деревня родственников.
— Да тебе сколько лет-то?
Вот ведь. Надо быть очень аккуратным. Я уточнил:
— Это папа мне рассказывал.
— А отца твоего как зовут?
Я назвал, и она поняла, что я прихожусь правнуком деду Трофиму. А отца моего она сама не знает, но много про него слышала. Она махнула рукой и сказала Кате, что со мной дружить можно. Та только рассмеялась.
Мы ещё немного посидели, обменялись телефонами (в наведенных воспоминаниях мы прожили с Марком в деревне всё лето, но номерами обменялись лишь в самом конце). Я пригласил новую знакомую к нам в гости.
Внезапно из рации у меня на поясе раздался строгий голос отца:
— Кирилл, ты куда пропал?
Катя даже вздрогнула от неожиданности. Я объяснил, что здесь мобильные телефоны работают плохо, поэтому мы с папой используем рации. Рация отличается от мобильного телефона тем, что на выбранной частоте разговоры слышат все, кто к ней подключён, а также тем, что можно передавать информацию только в одну сторону: сначала говоришь, потом слушаешь.
Катя осторожно взяла мою рацию, поднесла к губам и сказала: «Алло». Ничего не произошло. Я показал кнопку, которую надо нажимать, чтобы что-то передать в эфир. Она нажала и повторила: «Алло». В ответ раздался недоуменный голос отца:
— Приём, кто засоряет эфир? Приём!
Я сказал, что вместо «алло» по рации принято говорить «приём». Это слово обозначает конец передачи и сигнал к ответу. Тут опять послышался строгий голос отца:
— Кто на связи? Приём!
Катя испугалась и вернула мне прибор. Я нажал на кнопку и сказал, что всё нормально, на связи я, Кирилл, и что я приеду через пятнадцать минут. Из рации донеслось шипение, и отец ответил, что ждёт меня на чай. Моя новая знакомая стояла и улыбалась, а я не знал, что сделать. Иногда, конечно, моего отца пугаются, но не до такой же степени… Я сказал:
— Не бойся, он у меня только кажется строгим.
— Я и не боюсь. Просто я никогда не видела такого способа общения.
— О! Когда я познакомлю тебя с моим папой, ты и не такое увидишь. У тебя есть велосипед?
— Есть.
— Тогда приезжай к нам, часов в шесть вечера.
— Но я не знаю, где вы живёте.
— Хорошо, я за тобой заеду.
На этом мы расстались. Я поехал домой и рассказал папе про новое знакомство. Отец был погружён в свою работу и, похоже, не обратил внимания. Но зато чай мне сделал очень вкусный: он добыл липовый мёд ещё из старых запасов, достал какой-то пахучей травы и настоял её на водяной бане. Напиток получился душистый до безумия.
После обеда отец как обычно прилег немного отдохнуть, а я решил завести дневник на это лето. Как мне не пришло это в голову сразу! Теперь придётся вспоминать и описывать несколько прошедших дней.
Я открыл на планшете блокнот и сделал в нём первую запись: о том, как мы приехали в деревню и познакомились с тётей Катей. Я решил каждый день кратко описывать, что случилось и чему я научился. На сегодня, завтра и послезавтра я запланировал написать не по одной, а по три заметки — этого как раз хватит для того, чтобы догнать текущую дату. Затем я предоставил доступ к блокноту отцу, чтобы тот тоже видел, что я не зря пользуюсь интернетом.
* * *
Катя сидела на скамейке около дома и что-то изучала в своём телефоне. Когда я подъехал, то увидел, что она играет в какую-то логическую игру. Как интересно…
Мы немного посидели, а потом я предложил съездить ко мне и познакомиться с моим отцом. Катя отпросилась у бабушки (вернее, это была её прабабушка). Та строго посмотрела на меня и сказала, что я очень спор. После этого она попросила номер телефона моего отца. Надо же, хоть и прабабушка, а понимает.
Мы сели на велосипеды и вернулись ко мне. Я повёз Катю через задний огород, чтобы не демаскировать вход в дом. Она, конечно, удивилась, но ничего не сказала. Через десять минут мы уже были около штаба. Отец сидел на завалинке и дремал.
Когда мы подъехали, папа открыл глаза, а потом обратился к Кате:
— Здравствуй. Дай-ка угадаю…
Он внимательно посмотрел на неё так, что она покраснела, и сказал:
— Твоя фамилия Калганова, ведь так?
Катя удивленно раскрыла глаза и кивнула, а отец продолжал:
— Твоего отца Николай зовут? Или Сергей?
— Николай.
Тогда отец сказал, что ему всё ясно. Они с Николаем Калгановым — четвероюродные братья, а в детстве несколько раз встречались в этой деревне. Стало быть, мы с Катей приходимся друг другу пятиюродными братом и сестрой. Мы посмотрели друг на друга. Это было так удивительно — обрести нового родственника, про которого никогда не слышал. Я спросил отца:
