– Соседей нет.
– Наверное, они рано уезжают на работу. Это мы выясним. И в соседнем доме тоже. Музей открывается в одиннадцать. У Нины Кацо утром достаточно времени. А вот соседи ее, видно, ранние птахи.
Они подошли к патрульной машине. Там сидел полицейский и на заднем сиденье – пожилая кассирша музея, та, что подняла тревогу. Она отсчитывала высыпанные на ладонь белые таблетки, между колен у нее была зажата пластиковая бутылка воды. Та, что так и не досталась Кате.
– Ну как, немножко пришли в себя? – сочувственно спросила Алла Мухина.
– Какое там… – пожилая кассирша не смотрела на них, считала таблетки на морщинистой ладони. – Разве после такого придешь в себя?
– Нитроглицерин? – спросила Мухина.
– Нитромак, – старуха проглотила две таблетки, запила водой из бутылки. – Спрашивайте. Я понимаю – вам скорее надо узнать.
– Вы договаривались с Ниной Кацо, что зайдете к ней утром? – спросила Мухина.
– Да нет же. Я пришла в половине одиннадцатого, как обычно. Смотрю – музей наш закрыт. Нины Павловны нет. А она всегда в одно время приходит – в десять. Все сама открывает – все фонды проверяет, сигнализацию отключает. Я ее ждала до одиннадцати – думала, мало ли, может, проспала, опаздывает. Но ее нет как нет. И звонков мне на мобильный никаких. Это так на нее не похоже было! Я забеспокоилась. Достала телефон, начала ей звонить.
– И что?
– «Абонент не отвечает».
– Отсутствовал сигнал?
– Никакого сигнала! И я… – старуха приложила руку к сердцу, помассировала его. – Я не знаю, мне что-то стало очень тревожно. Вы верите в предчувствие? Мой муж покойный как раз в НИИ исследованием этих вопросов занимался – тревожное пограничное состояние, нейроимпульсы… опосредованное предчувствие… Я не могла места себе найти у музея. Все звонила ей и звонила. А затем решила пойти узнать.
– К ней домой?
– А куда же? От музея недалеко. Я знаю, где она живет. Много раз в гостях у нее бывала.
– Но Нина Кацо могла пойти утром к дантисту, к врачу.
– Она бы меня обязательно предупредила. Позвонила, если что-то не так – зуб разболелся или что еще. Не позволила бы, чтобы я, старая, со своими больными ногами под дверью музея околачивалась. Я вдруг почувствовала – с ней беда приключилась. И пошла сюда. Захожу во двор, а она… бедная, бедная…
Кассирша начала плакать. Слезы текли по ее лицу, и она не вытирала их.
– Я едва чувств не лишилась со страха, выскочила оттуда. Кругом никого. Магазины здесь все заброшенные, пустырь. И закричала, но… Хоть бы кто-то мимо проехал!
– Машин не было на улице?
– Ни одной, – старуха-кассирша покачала головой. – И батарея у телефона моего села. И тогда я побежала к магазину на перекрестке. Если это, конечно, можно бегом назвать – на моих ногах. И там, в магазине, вот эта девушка…
Она сквозь слезы глянула на Катю.
– Ниночка, – прошептала она с великой нежностью, – кто же это сделал с тобой, хорошая моя?
– Вас сейчас отвезут домой, – Мухина кивнула патрульному, и тот сел за руль. – Спасибо, вы нам очень помогли.
Песня сирен удалялась по безлюдной улице.
Катя не видела никаких зевак. А затем до нее дошло: полицейские перекрыли эту часть перекрестка, отсекли улицу Одиннадцатую Парковую от остального города.
– Кто-то скажет, что это нападение с целью ограбления, – заметила Алла Мухина.
– Совсем другой почерк, Алла Викторовна, – откликнулась Катя. – Ничего общего со всей серией. Ни похищений, ни манипуляций с асфиксией, ни сломанных шейных позвонков, ни переодеваний, ни перформансов на остановках. Ничего. Ни крыльев, ни средства от насекомых в качестве уничтожителя следов. Удар по голове сзади.
Мухина в раздумье кивнула. Кате – даже в таком состоянии полного хаоса – было отрадно, что они стали понимать друг друга без лишних слов.
– Только не тяпкой с пластиковой ручкой, – сказала Мухина. – Ее ударили по голове чем-то другим, гораздо более тяжелым. И этого другого на месте происшествия мы так и не нашли. Логично было бы предположить, что это нечто убийца забрал с собой.
– Зачем?
– Это хороший вопрос.
– Но на тяпке следы ее крови.
– Это тоже хороший вопрос. Для чего пачкать в крови жертвы совсем другое орудие убийства, которым не пользовались?
К дому по пустынной улице подкатила «Скорая». Оперативники начали помогать санитару выгружать носилки, готовить мешок, в который упакуют труп для перевозки на вскрытие.
Алла Мухина оставила Катю и подошла к полковнику Крапову. Несмотря на всю свою прежнюю конфронтацию, сейчас они вполне по-деловому стали тихо что-то обсуждать.
Эксперт захлопотал вокруг трупа, делая последнюю серию снимков, и затем взял в руки камеру, чтобы записать на видео, как тело начнут готовить к перевозке.
– Алла Викторовна!
На пороге дома Нины Кацо появился второй эксперт, который вместе с оперативниками осматривал ее жилище.
– Внутри никакого беспорядка. Все на своих местах, – сказал он громко. – Но взгляните, что мы нашли на дне одного из кухонных ящиков.
В руках эксперта были листы плотной коричневой бумаги типа оберточной.
Мухина и Крапов быстро подошли, поднялись по ступенькам. В руках эксперта было и еще что-то – в пластиковом пакете для вещдоков, и он показывал это им обоим.
Но Катя не смогла разглядеть, что это. А потом они все скрылись в доме.
Глава 22
Последний посетитель
Когда вернулись после осмотра места убийства в ОВД, Алла Мухина сама кратко допросила Катю об обстоятельствах обнаружения тела Нины Кацо – официально, на протокол. А затем уехала на вскрытие.
Однако пробыла там недолго, как и полковник Крапов, который тоже уделил в этот раз работе патологоанатома не так много своего драгоценного времени.
Катя в отсутствие Мухиной успела позвонить шефу Пресс-центра и рассказать о произошедшем. Попросила продлить командировку.
– На сколько? – спросил тот.
– На сколько это возможно.
– Думаете, есть какая-то связь между серией и этим?
– Я не знаю. Почерк, способ совершения иной, это убийство отдельно от серии расправ над женщинами. Но потерпевшая тоже женщина и… Я пока не знаю, что думать, – честно призналась Катя. – Возможно, это просто грабеж с убийством.
Шеф пресс-службы держал на том конце долгую паузу. Катя знала: он не верит в то, что это «просто грабеж», как и она сама. Однако чего не случается в жизни?
Может, это что-то совсем другое…
А может, и нет…
