Катя шла знакомыми улицами. Вон здание музея, хорошо освещено. Розарий с осенними сортами, засыхающими, умирающими на корню. Дальше – темная улица и дом в самом ее конце…
Если он дома…
Катя лукавила, заставляя себя относиться к этой беседе как к обычному поиску информации по делу.
Он… космонавт Константин Чеглаков…
В страшном хаосе последних суток она почти забыла о нем. Нет, вряд ли она способна забыть, что видела космонавта живьем, а не по телевизору…
И он такой…
Великие космические старики, мелькающие на телеэкранах…
Как он не похож на них!
Это другое поколение звездолетов и звездолетчиков.
Новая эра.
Хотя для самого Чеглакова она закончилась тихим приземлением в родном городке.
Алла Мухина ни словом не обмолвилась о том, что Чеглаков тоже встречался с Ниной Кацо незадолго до ее убийства. И что в его доме была совершена кража, а Нина похожа (пусть и по первоначальным данным) на жертву грабежа.
Разве такую связь можно игнорировать?
Катя чувствовала, что ее возбуждение нарастает. Она мысленно репетировала вопросы, которые задаст космонавту. Она шла все быстрее, быстрее.
И внезапно остановилась.
Дом, в который она «выезжала на кражу» в первый свой день в ЭРЕБе, светился всеми окнами – первого и второго этажей.
Он дома…
Катя стояла в центре освещенного квадрата.
Силы словно покинули ее. Теперь она чувствовала лишь замешательство и… Хотелось еще раз его увидеть. Она знала, это желание жило в ней все последние дни. Только она сама себе в этом не признавалась. И столько событий произошло. Но сейчас, у самого его дома, она растеряла все заготовленные вопросы, все слова.
Сзади – свист шин по асфальту, треньканье. И знакомый голос, слегка надменный, насмешливый, произнес:
– Что же вы оробели?
Катя оглянулась.
Облокотившись на руль велосипеда, перед ней стоял Дмитрий Ларионов. Тот самый, которого всего несколько часов назад они с Мухиной расспрашивали в его доме.
– У меня камешек в туфлю попал.
– Вы в ботинках, – он широко улыбался и был так похож в этот миг на…
– Это ведь здесь снимали «Девять дней одного года»? – спросила Катя.
– Кажется, в Дубне, а что?
– Вы на Илью похожи, которого Смоктуновский играл.
– А, это, – он еще шире заулыбался, одновременно по-мальчишески и надменно, как принц Гамлет, как тот ученый-физик: «На мне играааааать нельзяааааааа».
– Нет, Дима. – У Кати отлегло от сердца. – Эпизод из фильма, где он про дураков говорит.
– А, понял. Наш, отечественный дурак всегда идет в ногу со временем.
Он и правда был очень похож в этот момент. Катя подумала: Василисе чертовски повезло с мужем. Богатый, чувство юмора на уровне подсознания.
Маменькин сынок… Так обозвала его Мухина. Но был ли похож Илья из «Девяти дней одного года» на маменькиного сынка – вот в чем вопрос.
– Смелее, вперед – Дмитрий Ларионов подбородком указал на дверь дома космонавта Чеглакова.
– Я не знаю, удобно ли…
Катя сама себя не узнавала. Так ли мямлит «полицейский из Главка», которого она из себя разыгрывала!
– Константин про Нину Павловну уже знает, – сказал Дмитрий Ларионов. – Я ему позвонил сразу, как вы ушли. А он уже знал, ему Ваня Водопьянов сообщил. А тот в офисе услышал. И соцсети гудят. Опять весь город обалдел из-за этого убийства. Вы же по поводу Нины Павловны к Константину?
– Да. Она же приходила к нему насчет картин. Насчет выставки. И та кража, она у меня из головы не идет. Вы хорошо знаете Чеглакова, Дима?
– С детства.
Он сделал приглашающий жест – пойдемте и повел велосипед за руль по дорожке палисадника к парадному дома.
– Константин сначала работал на базе под руководством мамы. А потом уже поступил в отряд космонавтов. Он провел целый ряд исследований на МКС – общие их с мамой идеи воплощал. Я его знаю с детства. Так же, как Ваня Водопьянов. Его родители тоже работали с мамой.
Он сам позвонил в дверь. Катя держалась рядом.
Может, так оно и лучше, что он здесь?..
Дверь открыл сам Константин Чеглаков. Катя увидела на пороге, на фоне освещенного холла, его силуэт.
Он был одет в серые фланелевые спортивные брюки. Мокрая от пота футболка висела на плече. Мокрый от пота мускулистый торс… Накачанный торс атлета вполне мог бы принадлежать двадцатилетнему олимпийскому чемпиону, а не сорокавосьмилетнему отставнику.
– Добрый вечер. – Он оглядел Катю и Ларионова. – Да ты с гостьей ко мне!
– Константин Константинович, я пришла задать вам несколько вопросов по поводу Нины Павловны Кацо, – выпалила Катя как новобранец.
– Заходите.
В доме разило мужским потом, как в спортзале. Следов прежнего разорения нет. Все уже прибрано, расставлено по местам. Где-то в глубине дома гудела вода.
В комнате, когда-то поразившей Катю своей спартанской бедностью, теперь красовались новенькие циновки, мат и три дорогих тренажера: беговая дорожка и два силовых – совершенно космического вида агрегаты, занимающие все пространство.
– Простите за мой вид, – сказал Чеглаков спокойно. – Вечерняя тренировка.
– Ванька, наверное, в ванне давно уже утонул после такого бодибилдинга, – засмеялся Ларионов. – Он к таким нагрузкам не приспособится никогда.
– У него уже неплохо получается, – возразил Чеглаков.
Футболку он так и не надел. Стоял перед Катей полуобнаженный.
Прекрасный андроид…
– Проходите в мастерскую.
Катя прошла в мастерскую – бывший кабинет академика, где ниши стенных шкафов приспособили под вернисаж. Картины уже развешаны по местам. И здесь все чисто убрано.
Дмитрий Ларионов плюхнулся на диван. Катя медленно шла вдоль стен, рассматривая картины. Абстракции… очень много черного… но яркие краски тоже присутствуют и… больно глядеть, так и хочется отвести глаза от яркого спектра.
– Здорово, – похвалила она. – А что это, Константин Константинович?
– Где?
– Вот на этой картине.
– Звезды.
– Звезды? Но они совсем не такие…
– …как с Земли?
– В космосе не делают фото звезд, – пояснил Дмитрий Ларионов. – Потому что камеры их не видят. Звезды в космосе, Катя, излучают слишком мало света для съемки. Космический мрак все поглощает. А человеческий глаз в космосе звезды видит. Это так, как они выглядят по-настоящему.
