И покинул мастерскую.
– Вы и правда не знали, что Нина Павловна зимой потеряла сестру? – спросил Дмитрий Ларионов.
В голосе его не было прежней надменности. Лишь любопытство.
– Нет.
– Но как же так? Это же все знают.
Все в ЭРЕБе знают и не говорят…
Это не Аид, не ад, это ЭРЕБ…
Словно кто-то прошипел Кате на ухо слова, ставшие привычным рефреном.
– Не воображайте только, что Константин ради вас так всполошился, – прошипел ей в другое ухо Иван Водопьянов. – Вы и губы раскатали, наверное, уже. Что я, не вижу, что ли? Мы все в паб собирались до вашего прихода. Поэтому и Димка примчался, от жены слинял. Пива душа просит. Пятница сегодня. А мы всегда пиво пьем по пятницам. Так что это не ради вас он… Мы все сегодня надеремся в хлам.
Чеглаков вернулся с ключами, и без лишних разговоров все вместе вышли из дома. Погрузились во внедорожник космонавта и поехали к центральной площади.
Катю Чеглаков посадил рядом с собой, впереди. Парни устроились сзади.
У кампуса Катя вышла, поблагодарила. Внедорожник мигнул фарами и вот уже свернул на улицу-аллею по направлению к набережной. Катя помнила, что там паб.
Она стояла на пороге кампуса. Ее душили слезы досады. Но сердце разрывалось от ярости.
Как только внедорожник совсем скрылся из виду, Катя развернулась и помчалась в противоположную сторону.
Она была бы даже рада, если бы в эту ночь… а было уже довольно поздно, монстр ЭРЕБа снова вышел на охоту. Она сама бы напала на него! Бешенство и досада придали ей сил.
Глава 25
Муха, червяк и видеоролик
– Почему вы мне не сказали?!
– Потому что я не обязана все вам докладывать. Да вы и так сами узнали.
Катя, еле переводя дух (она бежала всю дорогу), стояла в прихожей – в том самом длинном коридоре, приспособленном для хранения вещей жильцами коттеджей, о котором говорила Мухина.
Да, к дому Аллы Мухиной в этот поздний час ее погнали злость и обида. Она долго трезвонила в парадное, она была готова поднять начальницу ОВД с постели. Но Алла Мухина не спала, встретила ее одетой – или только что вернулась из отдела, или собиралась куда-то на ночь глядя. Кажется, появлению Кати она даже не удивилась.
– Почему вы не сказали мне сразу, что Нина Кацо – сестра второй жертвы Евгении Бахрушиной?!
– Не орите, всю улицу перебудите, – Алла Мухина устало вздохнула. – Как ошпаренная прибежали выяснять со мной отношения? Новость сорока на хвосте принесла? Кто проболтался?
– Да это весь город знает! Все в курсе, кроме меня.
– И все же – кто?
Катя без сил прислонилась к дверному косяку. Начала рассказывать о том, как пришла к космонавту Чеглакову, а там…
– Они оба, и Димка, и Иван, знают Чеглакова с детства, – сказала Мухина. – Ну как же, такой герой. И он работал на базе под руководством академика Ларионовой – это правда. Чего вас к нему понесло?
– Как чего? К Чеглакову в дом влезли. Он с Ниной Кацо общался, она к нему перед самой кражей заходила. Ее убили, сумку всю обшарили и… Разве это не повод допросить космонавта?
– Из-за того, что они оба потерпевшие? Но ему больше повезло, потому что его дома не оказалось, когда вор полез к нему? – спросила Мухина. – Слушайте, на вас лица нет, солнце мое. Этак вы кусаться начнете от злости. Есть хотите?
– Нину Кацо убили, а она – сестра второй жертвы! Разве это не… Только я не понимаю – у них фамилии разные, отчества тоже, жили они по разным адресам. И сестры? Двоюродные?
– Проходите на кухню, я вам омлет сделаю. – Мухина повела Катю в квартиру.
Ее квартира кардинально отличалась от просторного дома космонавта, купленного им у потомков академика. И на тесное жилище Нины Кацо в старом коттедже походила мало. Кухня и две небольшие комнаты внизу, одна наверху. В одной комнате – раскладной диван, кресла и телевизор. В другой – детская. Кроватки нет, ее, видно, забрали с собой, но в пластиковых коробках полно игрушек. И у стены еще сохранен пеленальный столик.
– Дочка звонит каждый день, домой хочет. Надоело ей у тетки в приживалках. Сестра моя – святой человек. Вошла в наше положение, приютила их. Но и у святых терпение лопается, – пояснила Мухина, поймав взгляд Кати на пеленальный столик. – А забрать их домой я пока не могу. Боюсь.
На кухне она начала делать омлет, хозяйничала ловко и умело.
– Они единоутробные сестры, Катя. По матери. Отец Нины работал в охране базы, развелся, мать вторично вышла замуж и родила Евгению. Поэтому у них разные отчества и фамилии. Когда Евгению Бахрушину убили, мы плотно их семьей занимались, как и другими семьями потерпевших. Мать их давно умерла. Они сначала жили вместе и не особенно ладили – это в молодые годы. Но потом все изменилось. У обеих не сложилась личная жизнь, обе одиночки. Отец Нины на старости лет вспомнил о ней. Он завещал ей свой дом, тот самый, где вы ее нашли. Она преданно за ним ухаживала много лет. После его смерти переехала туда, а квартиру матери оставила Евгении. И, наверное, это и одиночество их общее сыграло роль в том, что они как бы снова подружились, очень крепко.
Она сняла румяный омлет со сковороды, поставила тарелку перед Катей, сидящей за кухонным столом. Подвинула хлебницу и налила ей чаю.
У Кати кусок в горло не лез, и одновременно она ощущала дикий голод – с утра ведь ничего, кроме завтрака.
– Ешьте, не церемоньтесь, – сказала Мухина. – Силы надо копить, питаться. Они вам еще потребуются.
– Алла Викторовна, но почему вы не сказали мне?
Мухина села за стол напротив. Налила чаю и себе. Пошарила где-то в кармане брюк и извлекла пачку сигарет, закурила.
– Катя, иногда полезнее для дела, чтобы вы не знали некоторые факты. Вы способны, как я убедилась, сами раскапывать информацию. И делаете это так, что я через вас получаю дополнительные сведения. И это ценно, это помогает, хотя мы и блуждаем в потемках. Если для кого-то в этом городе я назойливая надоедливая муха, то вы, Катя… вы только не обижайтесь… вы этакий наглый настырный червячок, что точит, точит ходы в зрелом, уже почти сгнившем яблоке. С этой стороны куснул, проточил ход, потом с другой стороны. Я все жду, когда вы проточите самый главный ход до самой серединки нашего гнилого яблока. Я подбираю за вами те крохи, которые что-то проясняют в текущих событиях лично для меня.
– И что для вас прояснил мой поход к космонавту?
Катя давилась омлетом. Червячок… надо же… кушайте на здоровье! Вы начальницу полиции ЭРЕБа этакой эринией из мифа себе рисуете, без пощады гоняющей преступников, да и себя тоже…
А вас – щелк по любопытному носу. Червячок-с!
Долбаные эринии!
– Из них ведь двое общались с Ниной перед убийством – Чеглаков и Дмитрий Ларионов. Оба по музейным вопросам. Но в музей вор не сунулся, ключи не тронул, – продолжала Мухина. – У космонавта перевернули весь дом сверху донизу. Но украли какую-то муть – фоторамку и кофеварку.
