– Созвездие Малая Медведица.
– О господи… точно, – Мухина вцепилась в планшет, сравнила чертеж на снимке. – Но… это же очевидно – Ковш! Все школьники изучают на уроках астрономии. Как же мы… Нет, погоди, а почему Малая Медведица? Она же Большая Медведица?
– Малая, – ответила Катя. – Я проверила на мобильном в интернете и там… в музее. У Большой Медведицы ковш развернут в другую сторону. А здесь, на теле Евгении Бахрушиной – сестры Нины Кацо, ожоги расположены в форме ковша созвездия Малой Медведицы.
– А остальные?
Катя придвинула к себе распечатку снимка тела Саломеи Шульц в морге. Всего три точки на коже, три ожога, три пятна. Она медленно прочертила линии, соединяя их. Получился треугольник вытянутой формы.
– А что же это такое? – спросила Мухина.
Катя колебалась. Этого созвездия она на карте в музее не видела. Она разглядывала чертеж. Треугольник…
Затем просто наугад набрала в поиске «созвездие Треугольник».
– Ох! Точно! – снова ахнула Мухина у нее над ухом.
Чертеж Кати на распечатке полностью совпадал с тем, что высветилось на экране планшета.
– Треугольник, Малая Медведица, Рак, – перечислила Мухина. – Как же мы не сумели?.. Ведь смотрели тысячу раз на эти пятна. А что с Натальей Демьяновой – четвертой? Это ведь тоже созвездие. Знак. Но какое?
Катя придвинула к себе четвертый снимок. Знаки из пятен-ожогов здесь располагались как будто в беспорядке, хаотично, но именно об этом расположении Мухина когда-то сказала, что оно не лишено логики, хотя логика эта и странная.
Катя медленно начала соединять точки линиями. Получилось тоже нечто вроде треугольника, но неправильной вытянутой формы, скорее «морковка», а не геометрическая фигура. А сбоку от «морковки» еще два пятна-ожога, на расстоянии. Если «морковка» была выжжена на торсе Натальи Демьяновой, то эти два ожога оказались у нее на боку и предплечье. Катя соединила пятна линией. Получилась «морковка» и что-то вроде щупальца-кочерги сбоку.
– Это тоже созвездие, – повторила Мухина. – Давай искать.
И они начали «шерстить» поиск. Открывали разные сайты – «карта звездного неба», «Созвездия», знаки зодиака.
– Наш убийца не зодиак, – сказала Катя. – Не зодиаку он подражает. Да, созвездие Рака – зодиакальное. Но все остальные – Треугольник, Малая Медведица – нет. И это четвертое – вряд ли оно в зодиаке. Здесь что-то другое. Какой-то иной код.
– Код? – Мухина листала файлы, разглядывала чертежи небесных созвездий. – Код, код… Что в голову приходит?
– Люди в черном, Пояс Ориона… фильм «Москва – Кассиопея»…
– Орион, Кассиопея, давай проверять навскидку.
Проверили – нет.
– А есть созвездие Мухи? – внезапно осенило Катю.
Они проверили.
– Есть такое созвездие, но… «Созвездие Муха южного полушария неба, лежащее на Млечном пути южнее созвездия Южный крест», – читала Катя. – Но это не оно, Алла Викторовна. «Муха» скорее здесь на ковш похожа, на Малую Медведицу, только развернута вверх. А у нас совсем иной чертеж. Это не Муха.
Они посмотрели друг на друга.
– А есть еще созвездия-насекомые? – спросила Мухина.
Они начали проверять.
Нашли лишь созвездие Скорпион, которое никак не подходило под чертеж и расположенную в нем туманность Жук, она же Бабочка.
– Трупы наш убийца представляет в виде инсталляции женщины-насекомого, женщины-мухи, – рассуждала Катя. – Однако он не использовал в своем ритуале с телами знак созвездия Мухи. В этом противоречии – загадка. По логике вещей должен был бы. Но нет. Все эти знаки – символы чего-то конкретного. Однако шифр их нам непонятен. Если бы на теле четвертой жертвы Натальи Демьяновой было выжжено созвездие Мухи, тогда… Тогда можно было бы проследить связь с инсталляциями, но… Нет, это что-то совсем другое.
– Надо выяснить, что это за созвездие, – упрямо сказала Мухина. – Мы обязаны. Сами не сумеем, я университетскую обсерваторию завтра подключу.
Они снова начали шерстить карту звездного неба. Просмотрели наугад десятки созвездий.
– Придется подключить астрономов, – сказала в конце концов Катя, протирая усталые глаза. – Они быстро определят.
– Да. Мне ничего в голову не приходит, кроме самой банальности: Туманность Андромеды, штамм Андромеда… – Мухина откинулась на спинку стула.
Катя вяло вбила в поиск «Андромеда».
– Это оно! – Алла Мухина с немым удивлением смотрела на экран планшета, как человек, попавший пальцем в небо. – Только ваш чертеж надо исправить.
Она взяла красный фломастер и прочертила поверх линий Кати на снимке новые линии.
– Вот так это выглядит, – сказала она тихо. – Значит, Андромеда, не Муха.
Катя обернулась и посмотрела на прижизненные снимки всех четырех женщин.
Треугольник.
Малая Медведица.
Рак.
Андромеда.
Что же это все значит?
Алла Мухина разложила распечатки на столе по порядку.
– Не зодиак, – повторила она. – Кто-то другой. Не подражатель. Наш, местный феномен. Расскажите мне все по порядку, как вас осенило насчет знаков-созвездий.
Катя скупо рассказала, как зашла в музей. Опять. Как разглядывала картины-абстракции. Как разглядывала космический скафандр и подняла взгляд к карте звездного неба. И там…
– Музей. Картины. Скафандр, – перечислила Мухина. – Я не психолог, но даже я вижу в ваших поступках, солнце мое, интерес к одному факту, к одной личности. Это проходит красной нитью. А в результате вы натолкнулись на то, что означают эти ожоги на телах.
– Я думала о словах Ласкиной. О самоубийстве на базе, – ответила Катя, она смотрела в стол. – Да, я думала о Нине Кацо, о том, для чего ей потребовалось, как вору-домушнику, лезть тайком в дом… в дом Чеглакова.
– И какой же вывод?
– Она раньше была у него в доме, отбирала картины, – сказала Катя. – И могла что-то увидеть на его полотнах. Что поразило ее и испугало. Заставило задуматься о ее сестре и ее убийце.
– Что ее могло поразить?
– Пятна на картинах, их расположение. Тот самый знак – созвездие Малой Медведицы, ковш, что был выжжен на трупе ее сестры Евгении. Она захотела все еще раз сама проверить. И для этого в отсутствие Чеглакова проникла в его дом. Кража – это инсценировка. Она искала улики, доказательства. Она что-то вырезала из его холстов. То, что ее поразило. И носила это с собой в сумке. А потом ее убили и забрали то, что она украла из дома.
– Вы понимаете, что вы сейчас сказали?
Катя смотрела в стол.
Она ощутила, как слезы потекли по ее щекам.
