Бывшая жена Чеглакова откинулась на спинку дивана.
Ее лицо стало непроницаемым.
– Вы ошибаетесь.
– Нет, я думаю, что все так и было, но база это скрывает. Там все представили как некий несчастный случай.
– Вздор! Не было никакого несчастного случая! Она повесилась!
Катя почувствовала, что ей снова не хватает воздуха.
Доспрашивались…
Вот он, еще один последний недостающий штрих…
Она повесилась… А он душил их, потому что асфиксия уже отравила его жизнь…
Это мы хотели узнать о нем? Для этого примчались сюда?
Чтобы, как говорила Мухина, затянуть покрепче веревку на его шее?
Или понять наконец, что все сомнения напрасны и он – это тот, кто…
– Да при чем здесь он? Мой муж? – воскликнула взволнованно Александра. – Кто вам наплел все это? Весь этот кошмарный вздор? Какая его любовница, когда он в то время только вернулся из длительного полета – двести двенадцать суток на орбите! Вы представляете, что это такое – две трети года в невесомости? Они – экипаж – ходить заново учатся здесь, на Земле! Какая любовница? При чем здесь Костя? Да его вообще тогда не было на базе – он реабилитацию проходил не там, а в обычном порядке в Центре подготовки. Это я, я была на базе ЭРЕБ, я участвовала в том проекте, когда все это случилось!
Катя нагнулась, оперлась на руку.
Она чувствовала, что и Мухина не ожидала такого. Железная Аллочка оправилась быстро и задала вопрос:
– Что случилось на базе?
– Это не имеет никакого отношения к полиции.
– Самоубийство же! Женщина повесилась! Вы сами только что сказали. Как же не имеет отношения?
– Самоубийство произошло потом. Уже через год, – бывшая жена Чеглакова взмахнула рукой. – Это был отчаянный всплеск эмоций, чувство ее вины! Она не могла простить себе, что это из-за нее они все…
– Кто они? Умоляю вас, Александра, скажите нам! – Катя и правда умоляла.
– Но это не имеет отношения к Константину. Никакого. Повторяю – его вообще не было там тогда. Я работала в том проекте, а когда эта бедняга свела счеты с судьбой, я уже проект покидала, потому что там все развалилось. Когда она умерла, некому было уже пробивать, организовывать, мы понесли невосполнимую потерю – и база, и наш Институт медико-биологических проблем!
– О ком вы сейчас говорите? – спросила Мухина.
Бывшая жена Чеглакова поджала губы. Она явно колебалась.
– Мы обе просим вас, Александра, помогите следствию, помогите своему бывшему мужу!
– Ладно, хорошо, я расскажу вам. Когда все это случилось, эта беда, несчастье, мы – кто знал их и любил, негласно решили, что не станем все это муссировать. Ради доброго имени, ради человека, которому мы все были обязаны многим, любили его.
– О ком вы говорите сейчас? – не выдержала Катя.
– О научном руководителе проекта – об академике Ларионовой.
– Ираиде Аркадьевне Ларионовой? – спросила Мухина.
– Я работала у нее в проекте пять лет назад. Константин как раз в это время был на МКС. Потом вернулся, проходил реабилитацию в Центре подготовки космонавтов вместе с экипажем. А я была прикована к ЭРЕБу. Мы в это время уже были на грани развода, не жили вместе. Я отдавала проекту всю себя. В общем-то, все это творилось на наших глазах – слепой бы не заметил, – она помолчала. – Мы все были там как одна команда, одна семья, нас объединял проект. Но не только. Ираида Аркадьевна… она умела привлекать, объединять и вдохновлять людей. Она была редким человеком. И я, и Костя стольким ей обязаны в жизни. Я никогда бы не позволила, чтобы грязные сплетни запачкали ее светлый образ. Да и Костя тоже никогда бы не допустил.
– Продолжайте! – пылко подстегнула ее Мухина, не давая утонуть в благородстве.
– Ну, банальная история. Ираида Аркадьевна всю жизнь себя посвящала делу, науке. Конечно, она старела… Ее муж был значительно моложе ее. Видимо, сначала это не играло большой роли в их браке. Они жили счастливо. Но потом со временем… Когда женщине давно за шестьдесят, а муж едва перешагнул порог пятидесятилетия… А рядом вертится, лезет на глаза смазливая аспирантка, то… Сами понимаете, как может среагировать даже самый верный муж. Она была его любовницей – молодой любовницей. И все происходило на наших глазах, мы же не слепые – мы часто всей командой бывали у них дома, Ираида Аркадьевна обожала устраивать праздники, посиделки, вечера. Ее муж науку давно забросил, успешно занимался строительным бизнесом, нажил состояние. Когда мужчины начинают корчить из себя деляг, когда распоряжаются солидными деньгами, то возникает сразу столько соблазнов. Она соблазнила его, стала его любовницей. Мы все это видели.
– Любовницей мужа академика Ларионовой? – повторила Мухина.
– Да. Печальная банальность. Только Ираида Аркадьевна, занятая проектом, об этом даже не подозревала. А когда она это узнала… О боже, я же была там в тот момент, когда это произошло. До конца жизни не забуду.
Бывшая жена Чеглакова умолкла.
Ребенок в манеже тоже затих.
В этой тишине на Катю снизошло внезапное озарение.
Все вдруг встало на свои места.
Но она молчала, боясь сделать ошибку в самый главный момент.
– Она случайно все узнала. Как? А как сейчас женщины узнают об изменах мужей? Мобильник, sms… Мы были втроем в лаборатории – она, я и молодая любовница ее мужа. Ираида высказала ей все… А та засмеялась ей в лицо. Она, видно, решила, что раз так получилось, раз все выплыло наружу, с научной карьерой можно завязывать, но остается он – в летах, с большими деньгами, с бизнесом, смертельно уставший от гениальной жены-академика. Приз, за который стоит сражаться с бедной старухой. Она и не думала оправдываться в тот момент. Она бросила в лицо Ираиде подробности своей связи с ее мужем, интимные подробности, хвастаясь, что она владеет его телом и душой в постели и во всем остальном. И этого Ираида Аркадьевна не выдержала. С ней случился сердечный приступ. Инфаркт. Прямо там, на моих глазах, когда они ругались, как две фурии. Она упала. Я закричала, позвала на помощь. На мой крик прибежал ее сын.
– Дмитрий Ларионов? – спросила Катя.
– Да, он. Он тоже участвовал в проекте. Это случилось в оранжевом корпусе, там спецрежим на этажах. Допуск. Пока из другого корпуса, из Центра реабилитации, тащили каталку, дефибриллятор, пока связывались с охраной, открывали коды замков… Ираида уже хрипела в агонии… Ее лицо в удушье… Она умирала на руках сына. И умирала не мирно.
– То есть?
– Она кричала, проклинала эту… называла ее проституткой, отнявшей ее мужа… Называла ее навозной мухой… грязной навозной мухой, кружащей над их семьей.
Катя и Мухина переглянулись.
