Через час после начала занятия пришла мать Алены, Антонина Захаровна, простоватая на вид сорокалетняя тетка, похожая на базарную торговку. Антонина Захаровна говорила с ярко выраженным деревенско-пролетарским акцентом: «знат» вместо «знает», «с пирогам» вместо «с пирогами», «без десять» вместо «без десяти», «сдала с пятьдесят» вместо «сдала с пятидесяти». Правда, все это выяснилось постепенно. Но Элен невзлюбила «тетю Тоню», как она представилась, с самого начала.
Тетя Тоня усадила Элен ужинать. Конечно, из желания пообщаться с девочкой из образованной семьи.
— Ну, как жизнь молодая? Как учеба? — весело спросила мама Алены.
— Нормально. — Что еще ответишь на этот вопрос.
«На что спорим: она сейчас спросит, собираюсь ли замуж или что-то в этом духе», — подумала Элен с тоской.
— Жених-то есть? — подмигнула тетя Тоня.
— Нету, — призналась Элен. — Это не входит в сферу моих интересов.
Тетя Тоня захохотала:
— Смотри! Старой девой останешься!
— Меня это почему-то не пугает, — ответила Элен. — Вы знаете, я немножко другая.
— Молодая ишшо потому что, — вздохнула тетя Тоня. — Станешь постарше, поймешь, что без мужа нельзя.
— То есть свободных отношений вы не признаете? — уточнила Элен.
— Вон о чем думаешь! — как-то нехорошо усмехнулась мама Алены. — И моя дура — туда же. — Она отвесила сидевшей рядом и молча жевавшей макароны дочери подзатыльник, чисто символический.
Но Алена обиделась и протянула:
— Ну, ма-а-ма!
— Чего «мама»? Или я неправду говорю? В мое время не так было.
— А как было в ваше время? — с большим интересом спросила Элен. Она обожала слушать разные истории на тему «сейчас — что, вот раньше!» и комментировать их.
— В наше время было так: если девка с парнем до свадьбы шашни крутит — значит, она шаланда и замуж ее никто не возьмет!
— Шашни крутит — в смысле трахается? — уточнила Элен.
Вместо ответа тетя Тоня посмотрела на нее очень строго.
— Извините, просто не очень понимаю вашей терминологии. А «шаланда» — так в вашей местности называются девушки легкого поведения?
— Как называются, так и называются, — отрезала тетя Тоня и вернулась к стройной нити своих нравоучений: — А парни честь девушек берегли…
— В смысле девственную плеву? — опять уточнила Элен.
Мама Алены даже не стала реагировать на выпад репетиторши.
— Берегли. Себя держали в руках. Если уж совсем не терпелось — к вдовам ходили.
— Ничего себе! — Элен рассмеялась. — И это было в порядке вещей? То есть лучше сходить к какой-то старой тетке и справить с ней нужду, чем заняться сексом с любимой девушкой?
— А что же делать? — вздохнула тетя Тоня. — Дело-то мужское.
«Это не двадцатый век, и даже не девятнадцатый — это домострой какой-то! — в ужасе подумала Элен. — И остались же в наше время такие реликты!»
— То есть парням до свадьбы можно, а девушкам нельзя? Тетя Тоня, вы слышали такое слово: «дискриминация»?
— Умные вы больно стали, молодые, — ответила женщина.
Элен интересовал еще один вопрос:
— Вы из какой деревни, тетя Тоня?
— Большая Слобода.
— А в городе давно живете?
— Дак с девяносто второго года. Замуж вышла и переехала, — загрустившая было тетя Тоня быстро оживилась. — Как раз на деревне жить стало невозможно: работы нет, колхозы развалились, молодежь вся разъехалась… Одно название, что Большая Слобода — там сейчас ну дай бог человек пятьдесят живет, да и то одни старики.
— А вы верите в Бога? — поинтересовалась Элен.
— А как же в него не верить-то?
— И в церковь ходите?
— Хожу.
«Как-нибудь потом спрошу у вас про заповедь «Не укради», — подумала Элен. — Не в этот раз».
Она встала из-за стола, сказала «спасибо», взяла свою опустевшую тарелку и понесла ее к раковине.
— Вот видишь! — учительно сказала тетя Тоня своей дочери. — Сама за собой посуду моет. Учись, распустеха.
— Ну, ма-ам, — опять протянула Алена.
Элен быстро справилась с мытьем посуды, попросила:
— Алена, проводи меня до остановки. Я в прошлый раз ее еле нашла.
— Да, у нас тут заблудишься… — согласилась Алена. — Пойдем.
В действительности Элен просто хотела задать еще несколько вопросов.
Они уже обувались, когда дверь открылась и в квартиру ввалился крепкий парень в традиционной для такого рода людей униформе: кожаная куртка, ботинки с острыми носами и спортивная шапочка, стоящая колом на самой макушке, будто колпак гномика из мультика. Ладно, хоть брюки приличные, в полоску, а не какие-нибудь там спортивные шаровары.
— Сеструха, привет! — Он схватил Алену на руки и подбросил ее в воздух. — Маманя дома?
— Серега, привет! Конечно, дома…
И тут Сергей заметил Элен и повернулся к ней:
— А это кто? А, ну ты мне говорила — учительница. Привет! — Он сделал нарочито вежливую и оттого особенно невыносимую гримасу. — Меня Серега зовут, если че.
— Очень приятно, — сдержанно сказала Элен.
— Куда щас, на остановку? — спросил он. — Проводить, что ль?
Этого еще не хватало!
— Сереж, не сердись… — сказала Элен вкрадчиво. — Я хочу, чтобы меня Алена проводила.
— А че так? — улыбнулся Сергей.
У таких парней очень простая логика: если есть девушка — значит, надо к ней пристать. Вон как скалится, и ведь считает себя привлекательным!
— Надо с Аленой кое-что обговорить с глазу на глаз. — Элен распахнула дверь, но Сергей, продолжая улыбаться, загородил девушке дорогу.
Ничего. Если что, пистолет в сумке. Правда, задание Мортибуса будет провалено — ну да и хрен с ним.
— Сереж, дай мне пройти, — вежливо попросила она.
— Серега, ну хватит! — протянула Алена. — Ленка, не обращай внимания, он так со всеми девчонками шутит.
— Про че ты хотела поговорить? — спросила девятиклассница на улице.
— Алена, а помнишь, ты говорила про Васю, у которого ты смотрела фильмы на компьютере? Это тот самый Вася, друг Сергея?
— Да. Это он.
— Вы с ним гуляли?
— Да. — Алена погрустнела. — Было дело.
— Сейчас не гуляете?
— Нет. Вася, он же такой… Ему каждую неделю надо новую… От одной получил что хотел — и к другой.
— От тебя получил, значит, — сделала вывод Элен.
