— Моя тетрадка! — закричала Элен. — Где моя тетрадка?
Сонная Юля что-то пробормотала и перевернулась кверху спинкой, уткнувшись носом в подушку. Сводная сестра вцепилась ей в волосы:
— Дрянь такая, просыпайся! Где моя тетрадка?
— Я ее не трогала!
— А кто? Кто? Больше некому!
— Ну, Леночка! Сама подумай, зачем мне твои комиксы?
Элен ослабила хватку:
— Я знаю, что тебя волнуют только деньги, Юленька. Но, возможно, ты украла мою тетрадь ради того, чтобы чего-то от меня добиться. Если так, то лучше скажи сразу.
— Леночка! Я прекрасно знаю, как дорога для тебя эта тетрадка. Но мне она просто ни к чему!
— Допустим. Но куда же она пропала?
— С чего ты вообще взяла, что она пропала?
— С того, что ее нигде нет! Ни в одном из тех мест, где она могла бы быть! Я не могла ее никуда деть! Такими вещами не разбрасываются!
— Спроси у Оксаны с Витей!
— Спросила уже. Они тем более не знают. Оксана даже предложила обыскать весь дом. Ну зачем обыскивать весь дом?! Тетрадь обычно лежит в моей сумке, либо я ее могла оставить на кухне. Я рисовала в последний раз именно там. И все!
Элен слезла с Юли:
— Кстати, завтрак готов. Одевайся и спускайся.
За завтраком Юленька с детским выражением лица спросила:
— Оксаночка! А какие у нас на сегодня планы?
— Витя! — улыбнулась Оксана.
Виктор кивнул и с важностью произнес:
— Закрытие сезона пикников!
— Да, — добавила его жена. — А то скоро дожди ударят, а потом — и снега. Все-таки поздняя осень. Надо в последний раз выбраться на природу!
— В лес пойдем? — уточнила Элен.
— Да нет, зачем? В сад, — ответил Виктор.
На его плотном лице не было никаких следов от ударов по щекам. В принципе их и не должно быть. И держится Виктор солидно, как настоящий отец семейства. «Ну признайся, хотя бы самому себе, Витя, что ты самый настоящий подкаблучник, что ты целиком во власти Оксаны, что она играет с тобой, как хочет, а ты не смеешь ничего возразить. И твое счастье, что об этом кроме тебя знает только Оксана и не делает это достоянием общественности!»
— А потом? — спросила Юля.
— А что — потом? Это минимум на полдня! Потом — домой, переваривать!
Юля очень расстроилась, хотя этого никто, кроме Элен, не заметил. Вот так облом: Оксана никуда не собирается! Весь день будет здесь! Соблазнение опять переносится на неопределенный срок.
Пока Витя и Оксана устанавливали во дворе мангал, разжигали огонь, насаживали мясо на шампуры, а Юля носилась вокруг них, как щенок, и всячески не то мешала, не то изо всех сил пыталась помочь, Элен уселась за деревянный столик, врытый в землю, и раскрыла перед собой тетрадку.
Другую тетрадку. Оксана — учительница, у нее дома полно чистых тетрадей. Элен стащила одну. Рисовать где-то же надо!
Она не могла ничем помочь сестре и ее мужу, так как ничего не понимала в жарке шашлыков. Да и самих шашлыков отчего-то не хотелось. И Элен очень раздражало то веселье, которое каждый раз поднимается вокруг этого ритуала жарки и поглощения мяса на природе.
Элен рисовала в беседке. Думала о Филе. И немного — об Илюхе.
…В мысли Элен вторгается крик. Она роняет карандаш и вскидывает голову.
Кто-то падает рядом с ней. Воздух становится жарким. Очень пахнет паленым.
К ним подбегает Юля с ведром, льет воду на того, кто упал. Подбегает и Виктор.
— «Скорую»! «Скорую»! — орет он.
Потом спохватывается, вырывает из кармана мобильник, отбегает в сторону, звонит. Элен ошарашенно смотрит под ноги: там лежит Оксана, в мокрой одежде, с мокрыми волосами, и громко рыдает. Ее белая курточка стала черной на спине, едко пахнет жжеными тряпками и горелыми волосами.
Элен может лишь смотреть на нее, время от времени переводя ничего не понимающий взгляд то на Виктора, то на Юлю.
— Что случилось? — спросила она, кое-как вернувшись в реальный мир.
Юля промолчала. Не до тебя, мол.
Виктор подбежал к Оксане, осторожно приподнял. Лицо красавицы испачкано землей, она уже не рыдает, а всхлипывает.
— Все хорошо, любимая… «Скорая» уже едет. — Муж бережно погладил Оксану по раскрасневшейся щеке.
Она сидела на земле, Виктор — рядом.
— Да что случилось-то? — закричала Элен.
— У Оксаны… У Оксаны волосы загорелись. Одежда вспыхнула… — Виктор разговаривал так, словно это он обгорел. — Хорошо хоть рядом ведро с водой стояло… Молодец, Юлька.
Волосы у Оксаны и впрямь стали короче. Но, кажется, она не сильно пострадала.
— Тебе больно, любимая? — спросил Виктор.
Оксана кивает, зажмурившись и стиснув губы до побеления.
— Как? — орет Виктор, свирепо глядя по сторонам. — Как это могло случиться?
— Бывает… — пожимает плечами Юля. — Несчастный случай.
Муж Оксаны ее не слышит. Но слышит Элен.
И она понимает, что волосы Оксаны загорелись не сами собой.
Несколько минут прошли в оцепенении. Элен почему-то вдруг стало очень плохо, она сидела, не двигаясь, — боялась, что неприятный комок, вдруг образовавшийся в желудке, попытается вырваться наружу.
Приехала «Скорая помощь». Оксану уложили на носилки лицом вниз. Виктор вручил Элен ключи от дома:
— Лена — ты за старшую. Стереги дом!
— Как это? — заволновалась Юля. — Ты что, уезжаешь?
Такой поворот событий не входил в ее планы.
— Я же не могу оставить Ксюшку одну! — Виктор смахнул со щеки слезу.
— Ты вернешься? Вернешься? — спрашивала блондиночка. — Хотя бы вечером?
— Посмотрим, — бросил Виктор. — Ксюша не переносит всех этих больниц, я должен быть рядом с ней.
Прежде чем уехать, он вернулся к мангалу, со всей силы пнул его ногой и опрокинул.
«Не того пинаешь…» — подумала Элен.
Когда «БМВ» Виктора скрылась за поворотом, она свирепо посмотрела на Юлю:
— Что, довольна?
Юля пожала плечами.
— А если бы ты ее убила?
— Сестреночка моя, а ты думаешь, я за просто так ведро с водой приготовила? — Юля усмехнулась. — Я не какая-нибудь там убийца! Все было рассчитано!
— Ты понимаешь, что Витя теперь не вернется?
— Вернется. Я надеюсь. А то получится, что твоя драгоценная Оксаночка пострадала зазря. Да не так уж она и пострадала. Личико цело, сиськи тоже. Волосы отрастут, ожоги затянутся. Даже если бы она сильнее пострадала — медицина все может, а Виктор, он, если надо, дом продаст, лишь бы красавицу-жену вылечить. — Юля засмеялась.
